Разлюбил – будешь наказан!

Так… Объект меняет маршрут. Никаких аллеек, идем туда, где никого нет, вдоль берега, за желтый обкусанный утес, вверх по склону. Все заросло ежевикой. Колючки царапаются. Антон веселит меня байками про свою бабушку. Старушка явно прибабахнутая, в порыве гнева швырнула в него живым котом. Кот проходил мимо.

– Я даже номер сделал для концерта «Старушка и кот». Весело получилось. Все смеются! Не понимаю только до сих пор, почему все смеются… – кокетничает Антон и между делом добавляет: – Вообще-то я хочу стать режиссером.

– Снимать кино? – Мамочки, я падаю в обморок.

Детский сад! А я все жду, когда же он меня поцелует.

– Да, а что? Хочу свою телекомпанию. «Антон Дмитровский представляет». Почему «Уолт Дисней представляет» можно, а «Дмитровский представляет» нельзя?

Как смешно он говорит! Да еще окает все время! Мечтает о телекомпании, смотрите на него! Да знаешь ли ты, несчастный, сколько денег тебе потребуется! Какой наивный мальчик! И какой красивый… В этот момент, сейчас, когда говорит о приятном, срывает черные ягоды, прикусывает нижнюю губу и весело глядит на меня игривыми глазами.

– Что ты смеешься? – спрашивает и сам смеется.

– У тебя все губы синие. – И я смеюсь, мне хорошо, вот и смеюсь. – Ой! У меня тоже синие, да?

– Да…

Он притих. Посмотрел на меня, как на неизвестную зверушку. Подошел ближе. И вот, вот сейчас… сейчас…

– Давай поцелуемся, – говорит.

Ну, наконец-то!

– Давай. – Я поднимаю к нему лицо.

Он слегка дотронулся губами и остановился. Посмотрел с вопросом. Не понял: взят барьер или нет? Нет, конечно. На этом нельзя останавливаться. Сейчас я научу его целоваться. Боюсь, сама боюсь, но прыгаю с вышки – начинаю облизывать его нежные, еще совсем детские губы.

Открываем глаза. Я немножко боюсь, а вдруг он сейчас скажет «фигня» и сбросит меня с обрыва? Нет, не сбросил.

– Понравилось?

– Да, – отвечает и смотрит удивленно, а потом хвать меня – и к себе в охапку.

Молодец! Меня так и надо, сгребать в охапку, а то убегу.

Кругом тишина. Абсолютная тишина, звук кто-то выключил. Внизу море – глубокий синий цвет с зеленым пятном у берега. За спиной пушистый склон. И небо совсем низко, у нас в руках, неподвижное, как на картинке. Облако повисло в стороне. Так четко прорисовано… Если бы сама все это не видела, сказала бы – мультфильм.

Сфотографируйте кто-нибудь! Я хочу запомнить себя с этим мальчишкой, на этом склоне, в один-единственный момент, без времени, без контекста. В момент, который уже исчезает, тает уже сейчас, пока мы еще стоим рядом.

Таял, таял, но, видно, так и не растаял, если сейчас вы все это видите вместе со мной. Мы до сих пор там, на склоне, в зарослях ежевики, два красивых ребенка, стоим и целуемся. А вас завидки берут.

16. Подарочки

Всю ночь не спала. Страдала без любви! А кого волнует? С утра пораньше звонит мой узурпатор, срочно требует к себе. И опять нудным деловым тоном, как они быстро его осваивают, эти директора:

– Э-э-э… Спустись ко мне на минуту. Ролик монтируем, рекламный, хочу, чтобы ты посмотрела… На всякий случай.

Нет, ну а что я хочу? Чтобы через десять лет безраздельного правообладания мой законный муж все еще радовался, что ему выдали патент? Даже смешно, если он будет приходить домой и каждый вечер удивляться: «Как! Ты снова здесь?! Неужели! Какое счастье!»

Антон Сергеич, принципиально не глядя на меня, запускает видео на своем компьютере. Попробую вникнуть в суть.

– Да… нормально вроде бы все… колоски золотые… сеялки красные… музычка прикольная… – Как сейчас я далека от всего этого железа! И от монтажа, и от рекламы я тоже далека. – Мне нравится, – говорю, – покатит. – И замечаю на столе ведомости с зарплатой и, уж извините, сую туда нос.

– Это что, у нее такая ЗП? – Я смотрю, что он начислил нашей восходящей звезде.

– Да… – отвечает мой муж как ни в чем не бывало.

– Но у меня была в два раза меньше…

– Ну! Когда это было… Мы всем повышали.

– А это что? – Я читаю графу «Премия». – За что мы секретаршам такие премии выдаем?

– Я всем выдал премию, – отвечает он раздраженно. – Мы хорошо поработали в этом месяце.

Тут открывается дверь, и красота является с подносом. Принесла свой дурацкий кофе. В глазах у нее горит мигающий зеленый. Отирается, сучка, возле молодого красивого мужика и еще премию за это получит! Завалилась в прозрачной кофте! А вы говорите, у меня паранойя. Для кого она тут своим красным лифчиком отсвечивает?

– Спасибо, Оля, – кивает пока еще мой ангел… или тигр, теперь уж не знаю, – через пять минут выезжаем…

– Да. – Она развернулась и беспардонно застучала копытцами.

– Кстати, Соньчик, только что пригнали… Посмотри.

Антон открыл жалюзи и улыбнулся, сначала в окно на свою новую машину, потом украдкой покосился на дверь, точнее, на Олину задницу.

– Ну! Как тебе мой новый танк?

– Супер! – говорю, наученная горьким опытом. – Отпадная тачка! Офигеть, какой ты стал крутой!.. А почему мне столько не платили?

Извините… Я хотела сказать совсем другое… Я имела в виду «На мою задницу смотри!».

– Когда это кончится? – закричал Антон. – Может, ты тут за меня посидишь, а я наверх пойду?