Разлюбил – будешь наказан!

Я сразу представила ее коленки рядом с его рукой, на моем законном переднем сиденье. Будет ему вместо меня кофеек из термоса наливать. Потом напьется с ним в Домодедове, потом в аргентинских полях будет кушать с ним гигантскую порцию асадо, вытирать ему губы салфеткой, сучка. Потом все потащатся смотреть танго… И с кучей совместно полученных свежих впечатлений, абсолютно бесплатных, от чего им будет особенно приятно, они еще восемнадцать часов будут пить в самолете.

– Ну! Я же знаю! – усмехнулся мой ангел. – Я все шефу объяснил. Я молодец?

Он быстро жует и ждет моей реакции.

– А что такое? – Я завела свою писклявую пластинку. – Почему мы такие взволнованные из-за этой ерунды?

– Стервоза ты все-таки. Я тебе по-честному спешил рассказать. Эх, Танюшка, – он улыбнулся дочке, – водки бы нам сейчас, да?

Она соглашается, кивает.

– Граммов сто пятьдесят… Все, я побежал. У меня дел еще…

Вовремя ушел. Еще чуть-чуть – и я начну мелочиться. У меня вопрос: зачем, скажите мне, однажды воскресным утром я своими собственными ручками перекидала на КамАЗ две тонны железа? Где моя почетная грамота? Где мой пистолет? Я больше никогда ни за что не зайду в его дурацкий офис!

Да, я сказала «не зайду в офис». Офис сам зашел ко мне. Сначала в розовых кустах подкрался Рома.

– Соньчик, как дела? Как дела, малыш? – набросился он на нас с Танькой.

Схватил ребенка и стал тренировать его вестибулярный аппарат.

– Ух! Полетели! Полетели! Полете-е-е-ели.

– Ты что, сегодня домой не едешь? – Я ему намекнула, чтобы оставил нас в покое.

– Еду, Соньчик, – Рома вздохнул. – Еду. Конечно. Собираюсь. Куда я денусь? Поеду домой. Правда, Танюшка? К детям, к жене. Потому что я должен. Я должен! А хочется лететь на крыльях!

– Нет у нас больше крыльев. Будем тянуть лямку.

– Ты думаешь? А жаль. Так хочется иногда снова испытать это легкое чувство влюбленности…

И эту ересь он капает на мозги моему мужу! Почти силой я забрала у него дочку, позвала Макса и пошла на парковку. У машины меня поджидала наша добрая кладовщица.

– Ты в город? Я с тобой.

Она прижала к груди ридикюль, сняла широкополую пляжную шляпу и погрузилась на заднее сиденье. На переднее влез мой ньюф. Машина осела.

Мы выезжаем, кладовщица подмигивает охраннику и кивает на такси, стоящее у наших ворот. За рулем сидит кто-то серенький, костлявенький и недовольный.

– За Олей муж приехал. Контролирует же ж. Утром-то что было! – закачалась толстуха.

– Что?

– А ты не знаешь? – Она изображает удивление и начинает спектакль.

– Откуда же мне…

– Я ж думала, тебе Антон рассказал…

Да, утром позвонил шеф и сказал: «Нужна девушка на выставку». Это слышали все, потому что директор взял трубку с Олиного телефона. Он спросил ее: «Ты сможешь поехать?» Она обрадовалась: «Как здорово! Но надо дома отпроситься». «Определись в течение часа», – сказал ей мой муж, и она набрала своего.

Разгон она получила сразу.

– От как же ж орал! Так орал! Мы и то ж все слышали, – накручивает кладовщица. – «С директором? Чи с ума сошла, чи нет? Домой не возвращайся!» А она-то ж так просила его, так просила. Говорит: «Я хочу развеяться, сменить обстановку. Новая страна. И все бесплатно!» Не разрешил. Так она ж и зарыдала вся. Говорит: «Дом – работа, дом – работа, как все надоело». Ото ж вся красная и побежала к твоему, в кабинет, а потом курить пошла.

– Странно, – говорю я, – что это у нее муж такой подозрительный…

– А ты бы своему разрешила? – В голосе нашей актрисы послышалось разочарование.

– Да… А что такого? Это работа…

– Ну, знаешь, девка-то она еще та… А мужики – это ж такие… – нужное слово она так и не подобрала. – Вон мой-то ж, пятьдесят стукнуло, а в гараже торчит аж до самой ночи. Чего ж ему там, в гараже? «То ж пиво», – говорит. А я нюхнула – какое ж там пиво? Там же ж водка и духи!

– Ну и что?

– Ох! Ты ж как спокойно относишься ко многим вещам. Я ж тебе просто завидую. – Кладовщица покачала головой и с обидой глянула в окно.

Да, спокойно… Спокойно! Сейчас припаркуемся, выйдем, пройдемся. Мы теперь тоже, как белые люди, на каблуках. На каблучищах!

Носок у меня соскочил с педальки, а тут и штырь в заборчике. Раз – и пулевое ранение. Ничего, буду ездить с простреленным крылом.

– Да ты ж не волнуйся так, Соня. Антону ничего не говори, а то ж он меня уволит, – заволновалась толстушка.

Она выпрыгнула из машины и поскакала в гаражи, шпионить.

Фу, Максик, фу! Как все это мелко. Мелко и скучно. Сейчас, Максик, мы сядем с тобой на скамеечку и опять будем думать о вечном. Я тебе расскажу, как мой Антон упал в обморок.

31. Сцена с удушением

Антон упал в обморок от страсти. Я вам говорю! Точно. От меня он рухнул.