Размышления о богослужении

Не только эта связь между восточным и западным мирами выделяется как его служение. Безусловно, замечательно его служение в качестве священника и исповедника. Замечательно также его служение в качестве лектора и преподавателя, общественного деятеля и так далее. Но есть еще одна характеристика отца Георгия, которая для меня очень важна, – это то, что он был абсолютно не клерикальным. Это чрезвычайно важно для священника, как мне кажется. Может быть, потому, что он рукоположился достаточно поздно, после того как долго преподавал в разных вузах, после того как он проявил себя как ученый, литературовед, филолог. И потому священство для него было не некая самореализация, а именно служение в чистом виде. Он высоко ценил человека-мирянина, который достиг в своей жизни чего-то важного, мог проявить себя. И он всегда уважал таких людей среди наших прихожан тоже.

Вы почти все знаете то, чту он написал о старушках своего детства, о том, как его воспитывали старушки. Он питал какое-то благоговение к старшему поколению. Он всегда с огромным уважением относился к людям старше него. Однажды мы говорили об исповеди – о том, как часто люди путают исповедь и психоанализ или исповедь и беседы, советы, которые требуются от священника. В ходе разговора отец Георгий сказал: «Ну, это, конечно, разные вещи. Я если хочу исповедоваться, иду к первому священнику. И здесь не так важно, кто это. А вот если я хочу посоветоваться, я иду к опытному человеку. Например, к Евгению Борисовичу Рашковскому. Вот с ним я советуюсь». И второе имя он назвал – Владимир Ильич Илюшенко.

Безусловно, отец Георгий – очень весомая личность. И потому вполне естественно, что наши воспоминания фрагментарны. Трудно комплексно, в целом говорить об отце Георгии – личности сложной, богатой, многогранной.

Лично от себя я хочу добавить только одну вещь. Ровно одиннадцать лет назад в моей жизни был поворотный момент, когда решалась моя дальнейшая судьба. Я давным-давно задавал себе вопросы насчет принятия священного сана. И я всё думал, что надо поговорить с отцом Александром Борисовым, но не мог решиться. В какой-то момент перед летом он мне сказал: «Вы знаете, Джованни, что я буду на Сардинии, на вашей родине». Одна состоятельная прихожанка подарила ему и матушке отдых на Сардинии. Мы посмотрели даты, и они совпадали: мы совершенно случайно должны были быть одновременно на Сардинии и договорились о встрече там. Я предупредил отца Александра о том, что хочу с ним поговорить не спеша о чем-то важном, но не сказал, о чем. Потом я поехал в Рим на конференцию и там в какой-то момент пришел к решению: да, надо рукоположиться.

Был еще один человек, с которым я хотел поговорить: это отец Георгий. Я думал: кто как не отец Георгий сможет мне посоветовать? Тем более что я вспомнил, как за несколько лет до этого я его спросил: «Собственно, почему вы рукоположились? Как вы приняли это решение?» И он мне рассказал: «Вы знаете, я очень долго думал, терзался, мучился, не мог решиться. Пока 9 сентября 1990 года не позвонил мой телефон и мне не сказали: “Убит отец Александр Мень”. И тогда я принял решение, у меня не осталось никаких сомнений в том, что рукоположиться надо обязательно». Я помнил эти слова отца Георгия и решил, что и с ним непременно надо поговорить. Я был в Риме и, помню, размышлял об этом в самолете, возвращаясь в Москву. Прилетел, и на следующий день мне позвонили и сказали: «Умер отец Георгий». Поэтому я позвонил отцу Александру на Сардинию и сказал: «Отец Александр, вы узнали?» Он говорит: «Да, да, вот, мне сообщили. Поэтому я возвращаюсь в Москву. Мы с вами не встретимся на Сардинии, но как-нибудь поговорим в Москве». А у меня уже был куплен билет, поэтому именно в день похорон отца Георгия я должен был улететь на Сардинию.

И вот накануне мы вместе с сыном отца Георгия Петром и со многими другими прихожанами всю ночь читали Евангелие. Отец Георгий уже лежал в центре храма в открытом гробе, и мы читали Евангелие на всех языках, которые знал отец Георгий. Мне выпали итальянский и французский. А на следующее утро я улетел. Перед этим в Москве отец Александр Борисов мне сказал: «Вы знаете, я вернусь на Сардинию. Так получилось, что мне купили такой билет, что я могу туда вернуться, так что там и увидимся». Так получилось, что ровно одиннадцать лет назад, через несколько дней после похорон отца Георгия, мы с отцом Александром оказались на Сардинии – и состоялся наш разговор. Когда я робко начал намекать на свое намерение, отец Александр с огромным удивлением сказал: «Да вы что? Рукоположиться?» Это была его первая реакция. А потом последовал другой разговор.

1 июля 2018 г.

* * *