Конечно, все по-разному. Кто-то – с пониманием. Кто-то расстраивался из-за того, что он уже не сможет заниматься наукой столь интенсивно, как раньше. Действительно, ради своего служения отец принес довольно большую жертву: на полноценную научную деятельность времени и сил не хватало катастрофически. Когда я читаю его тексты, написанные после рукоположения, я вижу в них множество очень глубоких мыслей. Многие из них, я это прекрасно понимаю, можно было бы развить в серьезную научную статью, а то и в монографию, но на это не было ни времени, ни сил. Другое дело, что эта жертва была принесена не напрасно: все мы знаем замечательные плоды отцовского служения.
Но его интерес к науке никогда не ослабевал. Я вспоминаю замечательную историю. Мы с ним поехали как-то кататься на велосипедах в окрестностях дачи, это было году в 1997-м или 1998-м, доехали до Раменского, зашли в книжный магазин посмотреть, что там продается. Среди довольно простенькой литературы, детективов и любовных романов вдруг обнаружился двухтомник Павсания «Описание Эллады». Отец очень оживился: его кандидатская диссертация была посвящена этому древнегреческому автору. Когда отец писал диссертацию, не было изданий недавнего времени, он пользовался дореволюционными. Конечно, мы эти два тома тогда купили, они хранятся у нас.
В Международном благотворительном фонде имени А.Меня.
Рига, 1997 год
Да, наша семья была верующей. Глубоко верующей была бабушка отца Варвара Виссарионовна Ворогушина, урожденная Ламзина. Ее отец, Виссарион Михеевич Ламзин, был жандармским генералом, служил в Жандармском управлении и с детства был человеком глубоко верующим. Об этом свидетельствуют и воспоминания его детей, и сохранившиеся дневниковые записи. Буквально в последние месяцы своей жизни он даже записался в добровольную охрану Патриарха Тихона – это было летом 1918 года, верующие Москвы по очереди дежурили на Троицком подворье, боялись за Патриарха.
А вскоре после этого – во время «красного террора» – Виссарион Михеевич был расстрелян большевиками. Дома сохранился его молитвослов с пометками, сделанными в Бутырской тюрьме за несколько дней до гибели. Он молился по этому молитвослову, молился регулярно – об этом говорит даже то, что в молитвах были вычеркнуты имена императора и всех членов царской семьи. Вероятно, он сделал это после отречения.
Варвара Виссарионовна была человеком верующим, – и отцовская религиозность во многом была связана с ее духовным опытом, ее примером. В одном из своих эссе он пишет об этом – о том, что мы приходим к вере не сами, а во многом благодаря людям, которых мы любим и уважаем.
Родители отца Георгия – мои бабушка и дедушка – тоже были людьми верующими, хотя в церковь регулярно не ходили. О многом скажет тот факт, что в 1944 году они, вступая в брак, обвенчались – в те времена в Москве совершалось не так много венчаний, тем более редкостью было, чтобы венчался офицер, который вот-вот должен был отправиться на фронт…
Да, незадолго до моего рождения. Они венчались через несколько лет после свадьбы – теперь это может вызывать вопросы, но мне представляется, что в те годы к венчанию относились очень серьезно; я знаю людей, которые говорили, что они не готовы к венчанию, хотя уже много лет состояли в браке… Мне кажется, что многие тогда венчались не сразу, вступая в брак, а позже, долго к этому готовились.
Я не знаю, как сказать об этом в двух словах… Отца очень любили, очень ценили. Я могу сказать, что всегда старался все свои планы согласовать с отцовскими. Скажем, если мы летом живем на даче и я знаю, что в какой-то день приедет отец, естественно, я никуда не уезжаю, и этот день мы проводим вместе.