Разреженный воздух

На нас опустилась напряженная тишина. Следовало сделать следующий шаг, но мы оба знали, что разговором делу не поможешь. Огляделись в поисках еды, но не заметили никаких признаков неизбежного спасения. Мадекве неловко откашлялась.

– Я тут подумала. О вашей ситуации с «Блонд Вайсьютис».

Момент разрядился, как сбитая на подлете торпеда. Я проследил за тем, как он скромно скрывается из виду, и вздохнул.

– Сам я стараюсь не думать об этом слишком много.

– Да, но… слушайте, это не моя компетенция. Но я абсолютно уверена, что вы можете обжаловать отзыв вашей лицензии.

– Вы что, адвокат? – спросил я.

Она неловко поерзала на стуле.

– Не совсем. Но…

– Я нанял адвоката. – Во мне поднимался непрошеный гнев, которого Мэдисон совершенно не заслуживала. Я приложил все усилия, чтобы обуздать его. – Довольно хорошего, если судить по тому, во сколько она мне обошлась. Она провела много дорогостоящих раскопок, и все новости были плохими. Видите ли, дело не только в том, что меня уволили. Бо́льшая часть остаточного обеспечения, которое я ношу, – это технологии БВ, они принадлежат БВ и не имеют срока годности. Отзыв моей лицензии оберегает их патенты. Даже если бы я смог добиться ее восстановления, любой, кто хотел бы нанять меня в качестве оверрайдера, должен был платить «Блонд Вайсьютис» роялти за использование их технологий всякий раз, как я просыпаюсь. По сути, это выдавило меня с рынка.

– Ой.

– Ага.

Какое-то время мы оба сверлили взглядами стол.

– Я, пожалуй, пойду.

– Нет, – она протянула руку, растопырив пальцы, словно хотела вдавить меня обратно в кресло. – Пожалуйста. По крайней мере останьтесь на коктейли. Мы можем найти еще одну тему для разговора.

Я обвел жестом скопление постояльцев в лобби.

– Уверен, здесь у вас найдутся коллеги, которые будут просто счастливы поужинать с вами. В конце концов, в отеле остановилось сто семнадцать человек из вашей команды.

– Да. – Она встретилась со мной взглядом. – Но я прошу вас.

Я почувствовал, как торпеда покачнулась, разворачиваясь обратно. Слишком далеко, чтобы понять, не взводится ли она для следующего выстрела. Краем глаза я уловил какое-то движение и увидел напитки на изысканном серебряном подносике, который изящно держал стройный юноша, весь такой улыбающийся и мускулистый. Я пожал плечами.

– Ну хорошо. Вот еще одна тема для разговора. Вы можете сказать мне, почему КОЛИН так озабочена каким-то обреченным на поражение неудачником, который умудрился сдохнуть сразу же после самой большей удачи в своей жизни?

– Разве это не очевидно?

Юный стройняш расставил напитки – классический мохито для Мадекве, «Северный стенобой» для меня. Еду, сказал он, сейчас подадут. Я взял стакан, отсалютовал Мэдисон и опрокинул половину содержимого. В горле и животе почувствовалось долгое сладкое жжение от смешанных напитков. Я откинулся на спинку стула, расслабленный и задумчивый.

– Очевидно? Что ж, давайте посмотрим. Я бы сказал, что вы обеспокоены тем, что кто-то нашел способ взломать лотерейные протоколы, и Торреса убрали, решив освободить место для кого-то еще, с друзьями-хакерами на высоких постах. Вам нет дела до самого Торреса, вас волнует, не были ли скомпрометированы системы «Вектор Рэд», как глубоко уходит этот прокол и не станет ли подобная ситуация постоянной проблемой.

– Вас это оскорбляет.

– Меня это не шибко удивляет. Такие парни, как Торрес, никогда не будут иметь значения для кого-либо, ни на Марсе, ни где-либо еще. Они всегда являются только симптомами.

– Симптомами чего?

– Не имеет значения. Для сакранитов они после смерти превращаются в символ классовой дисфункции и героический призрак борьбы. Малхолланд и его придурковатая пиар-команда превращают их в мифическую растопку для повествования о Высоком Рубеже. Для копов они – статистика, а власть имущие используют их как повод для выступления против государственной политики и уменьшения расходов на правоохранительные органы. Ну а пресса превращает их в козлов отпущения, наглядный урок или просто в обобщенную слезовыжимательную акцию. А теперь вы, ребята, собираетесь воспользоваться этим лузером для поиска глюков в системе корпоративного управления.

– Понимаю. – Она слегка приподнялась на стуле. – Я что, чувствую здесь какую-то солидарность, мистер Вейл? Брошенная мать, отца нет. Босяцкое происхождение. Вы что… отождествляете себя с Торресом?

Я фыркнул.

– Мисс Мадекве, я родился в яслях «Блонд Вайсьютис» на Земле, уже приспособленный для элитного функционирования. Я провел все детство, купаясь в предоставленных корпорацией щедротах. Меня с Торресом едва ли можно отнести к одному виду.

Она изящно взмахнула рукой.

– В чем тогда дело?

– Ни в чем. Я, как вы и просили, просто указываю на очевидное.

– Вы возражаете против того, чтобы я использовала Торреса в качестве отправной точки для более широкого расследования?

– Черт возьми, нет, развлекайтесь на здоровье. Но вам стоит подготовиться к тому, что искать будет нечего. Парни вроде Торреса сгорают здесь во время резкого входа в атмосферу по десятку за две недели. Весь Разлом завален их трупами.