Разрушитель кораблей

Лейтенант Сэйл сунул в огонь железный прут. Призрак посмотрел на него и сделал огромный глоток.

Железо нагревалось все сильнее.

Призрак сделал еще глоток. Ошо похлопал его по плечу:

– Давай, парень, еще один. Прикончи бутылку.

Мальчики окружили его. Некоторые смеялись. Призрак пытался не сопротивляться.

– Сержант?

– Ты знаешь, чего ждать, солдат. – Ошо взял клеймо у Сэйла и поднес к лицу Призрака прут, сияющий алым светом. Опустился на колени рядом с мальчиком. На его собственном лице светлели жуткие шрамы.

– Ты теперь один из нас, Призрак. Ты будешь принадлежать Объединенному патриотическому фронту, пока море не поглотит нас.

Он прижал железо к щеке Призрака, и тот забился в руках солдат. Но его держали крепко, и он не издал ни звука, хотя чуть не умер от боли. А прут прижался к нему еще раз, и еще.

Три поперечные полосы, а теперь три вертикальные. Настоящий солдат. С тройной меткой полковника Гленна Штерна на щеке.

Прут убрали. Призрак упал на крышу, хватая ртом воздух. Кто-то поднял его, и парни били его по спине и радостно кричали. И у каждого на правой щеке были такие же глубокие шрамы.

Ошо притянул его к себе:

– Мы теперь братья.

Лейтенант стоял сбоку, и его худое лицо кривила улыбка.

– Ты молодец, солдат. Ты проявил настоящую храбрость. Даже полковник Штерн услышал, как ты заставил крестоцеловальщиков стрелять в самих себя.

Он вытащил сияющий золотой значок и протянул призраку.

– Звезда истинного патриота. Именно храбрость под огнем сделала Объединенный фронт тем, что он есть. Храни ее бережно.

Призрак смотрел на значок. Синяя звезда на белом фоне, цвета Объединенного фронта, и золото вокруг. Остальные столпились вокруг него, разглядывая звезду.

– Звезда, – волновались они. – Настоящая звезда.

Лейтенант хлопнул призрака по спине:

– Поздравляю, солдат. Добро пожаловать в наше братство.

А потом сержант Ошо взревел:

– Кто мы?

– Объединенный фронт!

– С кем мы бьемся?

– С предателями!

– Где мы бьемся?

– Там, где они прячутся!

– Что мы с ними делаем?

– Убиваем!

– Кто мы?

– Объединенный фронт!

Все кричали и кричали, а Ошо с лейтенантом улыбались.

– Чего мы ждем? – вскричал Ошо. – Покажем нашему брату призраку, как правильно веселиться!

Мальчики подхватили его, понесли с крыши, распевая песни и показывая нового солдата другим взводам. Призрак принадлежал им.

Призрак ехал на руках у своих братьев, и щека его горела тем же огнем, каким когда-то горели их щеки. Кто-то дал ему вдохнуть какого-то порошка, перемешанного с порохом, и голова у него кружилась от удовольствия и боли.

Они много пили, много нюхали, много стреляли, а потом его провели в другую часть здания, где оказались девушки.

Удивленный Призрак попытался сосредоточиться. Он не видел девушек с тех пор, как ушел из деревни, его смутил сильный запах страха и секса, а его подталкивали вперед. Кто-то всунул ему в руку бутылку «Тройного креста», Слим и Там-Там схватили одну из девушек и толкнули к нему, и все смеялись и пили и заставляли ее вытворять все, что только приходило им в голову, и Мышу было от этого тошно, но Призрак, пьяный и удивительно живой, сходил с ума, а Мыш все равно уже был мертв.

Мышом звали какое-то отродье войны. Призрак был солдатом, и он был жив. Даже если завтра он умрет, сегодня ночью он был жив.

34

Ошо смотрел, как новый солдат идет к шлюхам. Время сразу после наложения клейма – самое ненадежное. Иногда они ломались и их приходилось успокаивать. Иногда они радовались.

Ошо вспомнил, как клеймили его самого. Он никогда не испытывал ничего подобного. От запаха горелого мяса его тошнило. Он не такой, как лейтенант или Там-Там, которым, кажется, нравятся ожоги, но будь он проклят, если когда-нибудь это покажет.

Он смотрел, как за призраком задернули занавес.

Прости, парень.

К нему тоже подошла шлюха, но он ее оттолкнул. «Не сейчас». Она была хороша, но он не хотел отвлекаться. Выпивки и «красного потрошителя» уже было слишком много. Тяжело было сосредоточиться.

Он узнал от Сэйла, что в любой момент необходима ясная голова. Сэйл не пил вообще, ни капли, идеальный солдат. Ошо подозревал, что его возбуждала не выпивка, не наркотики и не женщины. Его возбуждала чужая боль. Сэйл любил мучить людей.

Именно Сэйл предложил новый способ обращения с военнопленными. Отрезать им руки и ноги и бросать тела туда, где их могла найти своя армия. Пусть решают, готовы ли они возиться с человеком, неспособным поесть или посрать без чужой помощи.

Вот таков был Сэйл.

Ошо видел, как Сэйл сделал это первый раз. Потом он выпрямился, посмотрел на отряд и сказал: «Теперь мы все будем делать так». И Ошо смотрел на умирающего мальчика, на кровавые обрубки и ясно видел будущее.

Его ждало то же самое.

Может быть, не сегодня и даже не завтра, но когда-нибудь все это вернется, как бумеранг. Норны стенают над ним, как баньши. Разумеется, все последовали примеру Сэйла. Теперь полагалось убедиться, что новые рекруты могут убить своих.

«Я преподал вам урок, – говорил Сэйл. – Не позволяйте никому вас поймать».

Ошо прошел мимо солдат, мимо девушек, мимо жарящегося на костре койволка и направился к каналу.