Разжигая пламя

Тихо беседуя, у костра сидели два сервуса. Остальные, устроившись неподалёку прямо на голой земле, крепко спали.

Харо нигде не было.

Стараясь не шуметь, Ровена поднялась. Один из сервусов тут же повернул голову, удивлённо посмотрев в её сторону.

— Где Сорок Восьмой? — подойдя к костру, она вытянула руки, наслаждаясь приятным жаром.

— Там, госпожа, — сервус кивнул в сторону небольшого валуна, у которого, прислонившись спиной и скрестив руки на груди, устроился Харо.

Под ногами хрустнула толстыми стеблями пожухлая трава, заскрежетала галька. Ровена старалась ступать как можно тише. В предрассветных сумерках даже вблизи было сложно разобрать, закрыты ли его глаза, но судя по ровному дыханию, он спал. Ночь была слишком тяжёлой, пусть отдыхает.

Она тихонько присела рядом. Возле него куда спокойнее, возможно, даже удастся снова заснуть.

— Почему не спишь?

От неожиданности она едва не подскочила.

— А ты?

Харо не ответил, даже не взглянул на неё. После произошедшего в туннеле он почти не разговаривал. На вопрос, что случилось с Пятьдесят Девятой, сухо обронил, что та осталась задержать псов, чтобы позволить уйти остальным.

Звучало крайне странно, но других его ответ вполне устроил. Других, но не Ровену. Только вот на все её расспросы Харо либо ограничивался односложными фразами, либо вовсе молчал.

Он убил Пятьдесят Девятую. Ровена поняла это почти сразу, как он вернулся один, без своей подруги.

Он сделал это ради неё, Ровены, а теперь наверняка жалеет. Быть может, даже винит её в этом.

— Поговори со мной, Харо, — она осторожно коснулась его плеча, ища его взгляда. — Что произошло там, в туннелях? Ты убил её, верно?

При слове «убил» он слегка вздрогнул и, повернув голову, посмотрел прямо ей в глаза. Сложно представить, какую бурю эмоций скрывает эта застывшая маска безразличия. А он, несомненно, способен на чувства, возможно, даже на более глубокие, чем некоторые. И хотя старается казаться невозмутимым, отстранённым, его поступки как раз говорят об обратном.

— Пятьдесят Девятая погибла, как воин. Это всё, что тебе нужно знать, принцесса.

— Ты винишь меня в этом? — несмотря на его грубость, Ровена твёрдо решила не отступать.

Разговорив Харо, она сможет его лучше понять, изучить. Сейчас он снова стал таким же угрюмым, закрытым от всего мира, каким был прежде, при первой встрече. Ни в коем случае нельзя ему позволить снова замкнуться в себе!

— Тебя? — его глаза коротко блеснули. — Никогда… Не тебя уж точно.

Что ж, значит, не всё потеряно. Что бы там ни стряслось, оно мучает его, пожирает изнутри, и сейчас Ровена искренне хотела разделить с ним эту тяжесть, облегчить его ношу. Но пока лучше не давить, нужно быть осторожнее.

— Не отдаляйся от меня, прошу, — Ровена прильнула к нему, нежно коснулась его руки. — Кроме тебя, у меня никого больше нет.

— Я с тобой, моя госпожа, — Харо произнёс это тихо, словно боясь, что покажет этим свою слабость, выдаст свои чувства. — Возвращайся к костру, там теплее.

— Не хочу.

— Тебе не мешало бы выспаться, Ровена. Скоро Спайк приведёт дикарей, а там уже будем решать, как быть дальше. Ещё неизвестно, когда получится отдохнуть в следующий раз.

— Я хочу побыть с тобой, — она склонила голову ему на плечо и провела пальцами по его перчатке. — Можешь снять это?

Его ладонь оказалась сухой и тёплой, кожа немного грубоватой, и это даже нравилось Ровене: впервые за долгое время она коснулась его руки по-настоящему. В какой-то момент их пальцы сплелись друг с другом, будто в знак того, что теперь они стали пусть и чуть-чуть, но ближе.

— Знаешь, я часто спрашиваю себя, — Ровена смотрела, как солнце окрашивает кровавым скалы, — почему родилась именно такой, для чего, каково моё предназначение. Вопросов много, на самом деле, и порой мне кажется, что на какой-нибудь из них я вот-вот найду ответ, но он тут же ускользает, стоит только попытаться поймать его. Это как гнаться за собственной тенью. Вроде уже настиг, но так и остался с пустыми руками.

Харо еле заметно ухмыльнулся:

— Знакомо…

— Такие вот у меня теневые вопросы… А у тебя они есть?

— Всего два, — помолчав, ответил Харо.

— Например?

— Ну… Часто спрашиваю себя: кто я такой?

Ровена сжала пальцы чуть сильнее:

— Хороший вопрос. А другой?

— Что — другой?

— Ну ты же сказал, что вопросов два.

— Найти бы ответ хоть на этот…

Ровена улыбнулась уголками губ: не хочет говорить. Наверняка что-то очень личное. Интересно, что же это за вопрос такой?

— А я знаю, кто ты! — она игриво подтолкнула его плечо своим.

Харо удивлённо приподнял бровь. Точнее, то, что могло бы называться бровями. В иной ситуации это выглядело бы ужасающе, но сейчас казалось даже забавным.

— Скажу, если улыбнёшься, — хитро подмигнула Ровена.

Поколебавшись, он выдавил некое подобие улыбки. Пожалуй, если бы не татуировка, её можно было бы назвать даже немного обаятельной. Ровные белые зубы, едва заметные ямочки на щеках. Если присмотреться, в нём намного больше человеческого, чем кажется на первый взгляд.