Ребята и зверята

Однажды мы лихо катили из школы. Впереди на дороге, у самого поселка, чуть замаячил одинокий пешеход. Юля присвистнула, и мы мигом его обогнали. Вдруг видим — он машет нам и смеется.

— Постойте! Да это отец!

— Тпррру! Садись — подвезем, папа!

Чубарый заплясал на месте. Отец подошел и, все так же улыбаясь, оглядел коня.

— А молодчина стал Чубарый. Придется вам… ишака купить, что ли?

— Что же, купи — это очень хорошо.

Отец любовался конем.

Он протянул руку и хотел потрепать его по шее.

Но Чубарый дико всхрапнул и рванулся в сторону.

Уши он плотно прижал, зубы оскалил. Глаза зажглись злым огнем.

— Ты что это, лошадь?

Мы не могли понять, что это вдруг ему померещилось. Отец попытался еще — Чубарый опять испугался.

— Ну, ладно. Пускай. Поезжайте.

— А ты?

— Нет, мне надо зайти здесь по делу.

Юля сначала пропустила отца вперед. А когда он отошел на порядочное расстояние, ослабила вожжи, и Чубарый в полном блеске пронесся мимо.

Мы были удивлены и очень обрадованы обещанием отца: Чубарка да еще ишак. Целый день обсуждали, как мы тогда разместимся. Решили так: один кто-нибудь на ишаке, а трое на Чубарке. Отлично!

За обедом отец сказал матери:

— Чубарый-то наш совсем выправился. Я думаю опять начать на нем ездить. А ребятам я обещал вместо него ишака.

— Вместо Чубарки! — ахнули мы в один голос.

— Ну, уж это дудки!

— Сначала отдали, а теперь отбирать…

— Так порядочные люди не делают, — сказала Соня с дрожью в голосе.

Отец раздраженно поднялся. Мы на всякий случай подались к дверям.

— Мама! — сказала Наташа, слезая со стула и отправляясь за нами. — А ты что же молчишь?

Отец выставил нас из комнаты, но мы слышали — мать вступилась за нас. Она что-то долго говорила вполголоса.

— Не могу же я отдать здоровую, сильную лошадь вместо игрушки! — закричал ей отец.

— Зачем вместо игрушки? На нем ездят в школу, по всяким поручениям. Чубарый несет всю работу. А для объездов он не годится. Только замучишь и опять бросишь. Ведь у тебя же есть для этого служебная лошадь.

— А мне больше нравится Чубарый. Не желаю я потакать глупостям. Захочу — и буду ездить на нем.

Они замолчали. Мы тоскливо переглянулись: вот так похвастались Чубаркой! Что-то будет теперь?

Чубарка сам решил этот спор.

Страшные дни ледника, долгая болезнь и воспоминание о жестоких и несправедливых побоях на перевале навсегда запомнились лошади. Все страшное и неприятное, по мнению Чубарого, исходило от отца. Он положительно не мог переносить его вида. Даже голос отца заставлял его всегда наливаться злостью.

Из его рук он отказывался брать лакомства и в ужасе шарахался, когда отец пытался его погладить.

Отцу было неприятно, что Чубарка так его ненавидит, и он настойчиво принялся обхаживать лошадь.

Как-то вечером отец в прекрасном настроении возвращался домой. Проходя мимо конюшни, он вздумал зайти приласкать Чубарого.

В конюшне было темно. Он протискался в стойло. Лошадь сердито захрапела.

— Но, но, не узнал? — примирительно крикнул отец. Но Чубарка узнал его сразу. Он подобрался и изо всей силы грохнул копытами.

Отец бросился в угол. Лошадь тоже притихла и вгляделась в темноту.

— Чубарка! Чубарка, ты что это?

Услышав его голос, Чубарый окончательно рассвирепел. Удары подков загрохотали подряд, один за другим. К счастью, все они попадали в деревянную перегородку.

На шум и стук копыт сбежались все домашние. Перепуганного и страшно рассерженного отца выудили из стойла. Он рвался обратно к Чубарому и кричал:

— Хозяина? Своего хозяина? Да что же это такое?

А на другой день к нам на двор привели горячего иноходца.

— Годен только под седло, — с довольным видом объявил отец. — Уж на этом-то не повезешь картошку и разную там вашу муру.

Мы с увлечением исполнили за конюшней танец «диких с островов Фиджи». После этого отец не замечал больше Чубарого.

В Озерный поселок перебрался новый доктор. Это был веселый толстый человек, и карманы у него всегда были набиты конфетами, крючками для удочек, свистульками и другими прекрасными и полезными вещами. Нашего Чубарку он называл «ледниковый период».

Нам очень нравилось, как он красиво и научно выражался. Карманы его тоже пришлись нам по душе. Докторята были нам сверстники. И все было бы отлично, если бы не лошади.

Докторские гнедые не давали нам жить. Каждый день они летели в школу впереди Чубарого. Они были отличные лошади, эти докторские гнедые, мы должны были это признать, а вы думаете это приятно?

С первого же дня докторята стали задевать Чубарого:

— Куда вам, с вашим «периодом», до Орлика и Змейки!

— Да если бы Чубарый только захотел…

— А что же он не захочет?

— Стоит тоже… со всякими гоняться.

— Со всякими… У, хвастунишки несчастные!

Мы долго крепились. Гоняться по дороге в школу нам запретили, пригрозив отобрать Чубарого. А докторские думали — мы боимся, и расходились все пуще.

И мы не выдержали:

— Ну, ладно. Вставайте только пораньше, поглядим, чья возьмет.

Назавтра, в шесть утра, мы выехали из ворот и ждали на дороге.

Юля старательно завязала под подбородком тесемочки от шапки. Мы оглянулись на докторский дом.