Ребёнок от босса

Мимолетно бросаю взгляд в зеркало. Выгляжу так, будто воочию увидела приведение. Бледная, дрожащая, с явным страхом в широко раскрытых глазах…

- Где она?! – слова звучат резче, чем я ожидала.

К моему облегчению, баба Надя относится к моему поведению с пониманием.

– Где Ева? - отряхнув пиджак Максима от невидимой пыли глазу, баба Надя спокойно вешает его на вешалку, прежде чем отправить в шкаф. - Они в палисаднике, - женщина по-доброму улыбается мне и закрывает дверцу шкафа. – Я только что приготовила сырный суп. Поешь, деточка. Наберись сил, выглядишь уставшей.

Облегченно выдыхаю, понимая, что мои сумасшедшие мысли о том, что Максим мог куда-то увезти дочку, не подтвердились. Как же все-таки деликатно баба Надя указала на то, чтобы я успокоила нервы.

Без упреков, без намеков...

Каждую клеточку заполнила благодарность, но напряженность полностью не покинула тело. Мне бы хотелось, чтобы знакомство Евы с Максимом прошло под моим контролем. Боже, звучит так, будто ни больше, ни меньше - я настоящий тиран!

Похоже, всё-таки в чем-то мы с Садулаевым похожи.

- Спасибо, не сейчас, – устало провожу ладонью по распущенным прядям волос, выбившимся из туго хвоста, прежде чем успокоить бабу Надю. - Чуть попозже, правда.

- Не волнуйся так, деточка, – глядя мне в глаза, неожиданно серьезно, но, между тем, чутко говорит женщина. – Максут - хороший отец. Поверь мне, есть в нем это…

Сердце бьется все спокойнее, размереннее. Вспоминается ощущение тепла ладони Максима на животе и то, как он ждал ребенка, переживал о моем отношении к беременности.

С его стороны я видела лишь только нежное трепетное отношение к своему положению. Из него и правда выйдет хороший отец.

Просто я не дала ему ни одного шанса…

Мягко ступаю легкими балетками по асфальтной дорожке, проходя мимо аккуратно высаженных цветов и вечнозелёных кустарников. Все, что началось с гнева и страха, окончилось стыдом. Я боюсь получить в ответ то, что сделала САМА по отношению к Максиму. Мама всегда учила меня, что рано или поздно будешь на месте того, кому сделал очень больно. Тех, кто делает людям гадости, жизнь обычно на колени ставит и заставляет рыдать горькими слезами.

То, как поступаешь по отношению к людям – близким ли, чужим - вернется к тебе в полной мере. Таков закон окончательного возврата. Это неизбежно. Не то, чтобы это наказание или вознаграждение - так устроен мир. Абсолютно все возвращается бумерангом.

Больше всего я боюсь получить его от Садулаева.

«Но я защищалась! - буквально кричит мой разум в ответ на упреки совести. – Да, я поступила так, сделала свой выбор, и не стоит теперь на жизнь пенять».

К тому же, несмотря на то, что у Максима нет кольца, я все еще подозреваю, что он может быть женат.

«Неужели баба Надя ничего не сказала бы?» - пытается урезонить внутренний голос.

Я не преклонна. Садулаеву ничего не стоило бы запретить ей поднимать этот вопрос, а я слишком труслива, чтобы спросить напрямую. Страшусь жалости в ее добрых мудрых глазах. Так охвачена переживаниями, что не сразу замечаю виднеющуюся за деревьями беседку в минималистическом стиле.

Ничего вычурного. Небольшие кирпичные столбы, отделанные диким камнем, крыша для защиты. Внутри стоит диван и пара кресел из темного ротанга.

Я на секунду замираю, когда вижу высокую спортивную фигуру Максима, стоящего ко мне спиной. Белая рубашка, темные зауженные брюки. Как и всегда, хорош настолько, что трудно оторвать глаза.

Будто почувствовав мой взгляд, Садулаев оборачивается.

На руках у него удобно утроилась Ева.

Маленькая, черноволосая, кудрявая головка покоится на сгибе локтя. Глазки закрыты, а губки сонно приоткрыты. Когда Максим полностью поворачивается комне, замечаю на его фирменной рубашке расплывшееся пятно смеси. Должно быть, дочка срыгнула.

Сердце бешено стучит.

Просто не могу наглядеться на Максима, что держит на руках нашу малышку.

Это так… сильно!

Глаза нещадно щиплет, пока мужчина приближается ко мне. Мне страшно, что Максим читает мои эмоции, как открытую книгу, но это сильнее меня. Именно в этот момент я думаю, что все могло быть по-другому, если бы мы были вместе… если бы были семьей.

- Она уснула, – негромко говорит Максим, оказавшись рядом.

Пару раз моргаю, прогоняя пелену соленых прозрачных слез. Хочется улыбнуться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но улыбка выходит какая-то жалкая и измученная.

Максим, не дрогнув в лице, лишь поджимает красиво очерченные губы.

- Максим… - прикусываю нижнюю губу, чтобы хоть как-то укротить колотившую меня дрожь и, собравшись с духом, прошу: – Нам надо поговорить.

Садулаев пристально смотрит на меня пронизывающим насквозь взглядом. Чувствую себя, как преступник пред красной буквой закона.

- Жаль, ты не подумала об этом год назад, – кидает он холодный упрек. – Тогда разговор был бы очень к месту.

Тяжело сглатываю. Черт! Он совсем не пытается упростить мне задачу! Максим опускает взгляд на Еву, и я вижу, как на его на покрытой темной щетиной скуле дергается мускул.