Ребёнок от босса

Крик истеричный, натужный. На секунду в глазах темнеет. Замираю, как вкопанная, буквально врастая в паркет. Ноги совершенно не слушаются.

В полнейшем шоке смотрю на Максима, который что-то сосредоточенно печатает на лэптопе, развалившись на диване. Все мои инстинкты вопят на полную мощь, когда я пробегаю мимо него. Перепрыгивая через одну ступеньку, лечу вверх по лестнице, словно птица, расправившая крылья. Живое воображение подкидывает одну картину страшнее другой.

Ведь моей крохе всего три месяца от роду!

Забегаю в детскую комнату, вижу заплаканное личико дочки. Кулачки крепко сжаты, подбородок дрожит… Кидаюсь к Еве тут же вытаскивая дочку из кроватки, чтобы взять на руки.

- Я здесь! Милая, сейчас-сейчас, – я почти задыхаюсь.

Каждое слово дается с огромным трудом. Материнское сердце стучит в панике, словно электрический отбойный молоток. Прикладываю кудрявую головку к плечу.

- Тсс, тсс… Все хорошо! Все хорошо, милая.

К моему облегчению Ева постепенно успокаивается, но тельце в розовом боди продолжает мелко дрожать. Маленький носик дочки жалобно хлюпает, разрывая мне сердце на части. Даже страшно подумать, сколько дочка плакала! Десять минут? Полчаса?! Час?!! Я оборачиваюсь, услышав звук шагов, и тут же устремляю полный ярости взгляд на Максима.

Он стоит, держась рукой за дверной косяк, будто не решаясь переступить порог. Выглядит каким-то взъерошенным, растерянным. Его безразличное отношение к плачу дочки застилает мне глаза красной пеленой гнева.

- Ангелин, я… - взволнованно говорит Максим, нарушая возникшую между нами напряженную тишину.

- Где баба Надя? – резко перебиваю его и, не дожидаясь ответа, почти выплевываю сквозь зубы. - Как можно быть таким черствым?! - меня уже несет, и я одно за другим бросаю в лицо Максиму жесткие слова. – Как так можно?! Как??? Разве ты после этого отец?!

Мои слова словно стрелы, пропитанные смертельным ядом, находят свою цель. Максим вздрагивает, словно я с размаху влепила ему пощечину рукой, на которой надет железный кастет с острыми шипами. Его лицо покрывается ярко-красными пятнами. Их видно даже за темной щетиной на его щеках. Широкая грудная клетка быстро вздымается и опускается, пальцы с силой впиваются в дверной косяк.

- Уходи! – цежу сквозь зубы.

Максим смотрит на меня каким-то потерянным взглядом и я, еле сдерживая слезы, повторяю по слогам:

- У-хо-ди.

Моргнув, он отворачивается в сторону, но затем вновь поворачивается, широко раздувая ноздри.

- Ангелин. Я спустился буквально на десять минут. Ева спала и…

- Она так кричала! У тебя сердца нет, – в запале гоню мужа прочь. - Уйди, Максим! Я за себя сейчас не отвечаю, – прикрываю глаза, целуя мягкие волосики на макушке Евы, поглаживая по хрупкой спинке, а когда вновь открываю глаза, Максима уже нет.

Несколько минут медленно покачиваю малышку, пока полностью не убеждаюсь, что кроха уснула.

Вымоталась, маленькая моя…

Аккуратно кладу дочку в кроватку, укрывая одеялом в голубом ситцевом пододеяльнике. Поджимаю губы. Вам не уйти от разговора, Садулаев Максим Мансурович! Если в вашем сердце нет места для нас с дочкой, мы покинем этот дом в ту же секунду!

Глава 35

Ангелина

Полная решимости спускаюсь вниз. Разговор предстоит не простой. Я готова вытрясти из Максима всю душу. Буря еще не сменилась штилем, но и ждать погоды у моря я не собираюсь. Чертов эгоист!

Это какое же черное сердце надо иметь, чтобы так… Хотя чему удивляться? Пустое сердце бьется ровно.

Обида за дочку горит в душе сильнее, чем за свое разбитое сердце, с которым мучилась больше года. Пусть только попробует сказать что-то

шовинистское! Флаг ему в руки, ветер в спину, три пера в… кхм(!) и паровоз навстречу!

Безошибочно нахожу Максима в гостиной.

Муж стоит возле окна спиной ко мне, упираясь руками в широкий подоконник. Его взгляд устремлен во двор.

Мощные, как у пловца, плечи напряжены. Мышцы перекатываются. Такое ощущение, что он переживает не меньше моего! Но почему тогда он так безразлично отнёсся к крикам Евы?! Неужели у него не болела душа за дочку, пока она так надрывалась?

Перед глазами все еще вид его вальяжно развалившегося на диване тела, пока Ева заходится в крике.

Даже бровью не повел!

Бездушный, жестокий…

Накручиваю себя все сильнее и сильнее.

- Максим, нам надо поговорить, – обращаюсь к мужу твердым, звенящим от возмущения голосом.

И…он игнорирует. Будто я пустое место! Странно, но, оказывается, сердце может болеть даже от того, что кто-то на тебя не взглянул.

- Какого черта ты так себя ведёшь?! – срываюсь на повышенный тон.

Кулаки сжимаются так, что костяшки пальцев белеют. Меня топит безысходность. Динара Исаевна говорила, что надо разговаривать, но как говорить с тем, кто слушать не хочет?! Даже повернуться не соизволил. Понимая, что мои попытки достучаться до Максима бесполезны, я срываюсь.

- Какой же ты гад!!! – на эмоциях обзываю Максима.

После этого разворачиваюсь, чтобы выйти с гордо поднятой головой из гостиной, но одним неловким движением локтя нечаянно задеваю большую керамическую вазу на столе.

Испуганно охнув, не успеваю среагировать.