Редберн: его первое плавание

Он казался истинным микромиром или маленьким миром в себе, не находящим потребности в окружающем мире. Мы терялись в догадках относительно того, кем он был и каким делом занимался. Матросы, которые всегда проявляют любопытство в таких вопросах и подвергают критике каютных пассажиров больше, чем пассажиров из общей каюты, возможно, уже известных им к тому времени, полностью извели себя гипотезами, часть из которых была по-своему любопытна.

Один из членов команды сказал, что он был секретным осведомителем английского суда, другие полагали, что он был путешествующим хирургом и костоправом, но по какой причине они так думали, я никак не мог понять, третьи заявляли, что он должен быть или беспринципным двоеженцем, уносящим ноги от своей последней жены и нескольких маленьких детей, или подлым фальсификатором, грабителем банков или грабителем вообще, который возвращался в свою любимую страну со своей добытой нечестным путём добычей. Один наблюдательный матрос высказал мнение, что он был английским убийцей, исполненным безмолвного раскаяния, и возвращался домой, чтобы сделать полное признание и быть повешенными.

Но некоторый перебор состоял в том, что среди всех этих умозаключений и зачастую уверенных мнений, не было ни одного доброжелательного, нет! Они все были убеждены в его испорченной морали и религиозности. Но так везде в этом мире. Несчастный человек! И если бы вы могли только лишь подозревать, что они подумают о вас, то я не знаю, что бы вы сделали.

Однако, не зная ничего об этих догадках и подозрениях, этот таинственный каютный пассажир продолжал свой путь спокойно, хладнокровно и собранно, никогда никого не беспокоил, и никто не беспокоил его. Иногда ночью при луне он скользил по палубе, как призрак больничного интенданта, то мелькая от мачты к мачте, то паря вокруг окна в крыше, то качаясь возле нактоуза. Блант, послюнявить сонник, поклялся, что он был чародеем, и принял дополнительную дозу соли, остерегаясь его заклинаний.

Спустя несколько дней после выхода из порта с этим каютным пассажиром случилось смешное приключение. Есть старый обычай, всё ещё остающийся в моде среди некоторых матросов на торговых судах, – быстро связать оснасткой любого неуклюжего сухопутного пассажира, которого только можно найти совершающим экскурсию наверх, чтобы смягчить его неловкий птичий полет. Это называется «растянуть человека орлом», и, прежде чем его освободить, потребуют обещание, что перед прибытием в порт он должен будет предоставить матросской компании достаточно денег для всеобщего удовлетворения.

Считая это занятие одной из своих поблажек, матросы всегда зорко следят за возможностью наложения таких поборов на неосторожных гостей, хотя они никогда не пытаются делать это в присутствии капитана; что же касается помощников капитана, то они намеренно закрывают на это глаза и искренне занимают себя чем-то ещё каждый раз, когда у них возникает подозрение на продолжение спектакля. Но только вот с бедняги каютного пассажира из-за его столь тихого, незаметного, робкого существования на борту «Горца» получить контрибуцию казалось маловероятным.

В одно удивительно приятное утро, однако, на середине оснастки бизань-мачты, было замечено не что иное, как фигура нашего каютного пассажира, удерживаемая всеми четырьмя сильными и хорошо развитыми конечностями, с жутко повёрнутой головой, пристально смотрящей на горизонт. Он смотрел так, как будто для него наступил кошмар, и из-за некоего внезапного и необъяснимого припадка безумия он был побуждён принять такое рискованное положение.

«О боже! – сказал помощник капитана, который решил пошутить: – Вы, конечно же, упадёте, сэр! Стюард, разложите матрас на палубе, рядом с джентльменом!»

Тут не обошлось без охотного внимания нашего матроса-гренландца, вызванного посмотреть на случившееся, который, схватив небольшой моток верёвки, мягко подбежал позади пассажира и, не произнося ни слова, начал связывать его по рукам и ногам. От изумления незнакомец стал ещё более нем, чем когда-либо, наконец, он яростно запротестовал, но напрасно, его от слезливого падения уберегали его руки, связанные верёвками, одновременно препятствующими какому-либо эффективному сопротивлению, и скоро он был обходительно распластан к великому удовольствию команды.

Тогда впервые было обнаружено, что этот удивительный пассажир ужасно запинался и заикался, что, возможно, было причиной его замкнутости.

«Для че-че-чего эт-т-то?»

«Распластайтесь, сэр», – сказал Гренландец, думая, что этот лаконизм сразу станет ответом.

«Что-что-что это значит?»

«Ради удовлетворения всех окружающих, сэр», – сказал Гренландец, удивившись тупости собеседника, который даже ни разу не слышал об этом прежде.

Наконец, неохотно уступив требованиям матроса и вручив ему две монеты по полкроны, несчастный пассажир был перенесён вниз.