Редберн: его первое плавание

Она была здоровой, красивой дамой приблизительно сорока лет от роду, и среди моряков была известна под именем «Красивая Мэри». Но хотя из-за распущенного характера своего супруга Мэри стала деловым персонажем дома, закупающим продукты, осматривающим столы и проводящим все наиболее важные работы, она ни в коем случае не была амазонкой для своего мужа, исполняя действительно мужскую роль в других делах. Но скажу более: жаль, что бедная Мэри, казалось, была слишком сильно привязана к Денби вместо того, чтобы стремиться управлять им как фурия. Она часто ходила по своему дому с горькими слезами на глазах, когда после пьяных припадков этот озверевший муж бил её. Матросы сочувствовали ей и много раз добровольно предлагали вздуть его у неё на виду, но Мэри просила их так не делать, поскольку надеялась, что Денби, несомненно, в следующий раз будет хорошим мальчиком.

Но оказалось, что к этому нет никаких вероятных предпосылок, пока столь отвратительное препятствие стояло у нас на пути. Когда мы входили в проход, он смотрел на нас с боку, готовясь завлекать всех гостей.

Это был гротескная, старомодная, построенная в виде замка караульная будка, сделанная из дерева дымчатого цвета, с потёртым фасадом, который поднимался как опускная решётка. И здесь этот Денби сидел с утра до вечера, и когда клиентов становилось меньше, покровительствовал своему собственному пиву самостоятельно, заливая в себя кружку за кружкой, как будто взял на себя обязанность одной из собственных четвертных бочек.

Иногда, однако, приходил его старый близкий друг, некий Боб Стилл, и тогда оба они занимали караульную будку вместе со своим пивным пойлом. Этот собутыльник Денби был толст, как ломовая лошадь, и имел круглую, гладкую, жирную голову, мигающие глаза и влажные красные щеки. Он любил зычно горланить пивные песни и со своей кружкой, зажатой в руке, наклоняясь и высовывая большую часть своего тела из караульной будки, напевал:

Ни мороз, ни снег, ни ветер, я верю,Не сможет боль мне причинить,

Если я пуст и весь погружён,И весь окружёнВесёлым добрым старым элем.И я наполняюМех до краюВесёлым добрым старым элем.

Или это:

Терпеть я бренди не могу,Как и вина четыре сорта.А сок из ячменяКак раз для меня!Ведь он – суть солода,

И тем, кто пьёт его,Совсем не нужно соли.И вот теперь быстрей придите,И пива этого хлебните,И впредь вода вам будет не нужна!

Увы! Щедрая Мэри. Что поможет всем твоим частым слезам и противостоянию неисправимому Денби, пока этот пивоваренный завод, пьяница Боб Стилл, ежедневно затмевает твой порог своим широким животом и возводит себя на престол в караульной будке, деля власть с вашим супругом?

Чем больше бездельник Боб пьёт, тем больше он толстеет, и столько же песен выливается из него, сколько вливается пива, согласно известному принципу, что воздух в сосуде перемещается и удаляется при повышении в нем уровня жидкости.

Но что касается Денби, то несчастный янки грустит от хорошего настроения и сохнет при каждом глотке живительного пива, которое он усваивает. Это просто и показательно, что много пива нехорошо для янки и действует на него иначе, чем на британца: пиво нужно пить в тумане и в дождь.

Войдя под вывеску с клипером, Джексон сопроводил нас в небольшую комнату по одной стороне, и вскоре Красивая Мэри любезно встречала нас и принимала комплименты от нескольких старых гостей из нашей команды. Потом она исчезла, чтобы приготовить наш ужин. Пока мои товарищи по плаванию были заняты пьянством и разговорами со своими многочисленными старыми знакомыми из района, что скапливались у дверей, я остался один в небольшой комнате в глубоком размышлении насчёт того факта, что я теперь сижу на английской скамье под английской крышей в английской таверне, являясь неотъемлемой частью английской империи. Это был спорный факт, но тем не менее верный.

Я исследовал место повнимательней: это была длинная, узкая, маленькая комната с одним маленьким арочным окном с красными занавесками, выходящим на дымный, неопрятный двор, огороженный тёмной кирпичной стеной, верх которой был покрыт ужасными осколками старых разбитых бутылок, утопленных в растворе.

Унылая лампа качалась наверху, помещённая в деревянную посудину, привязанную к потолку. Стены были оклеены газетами, сообщавшими о бесконечной череде судов всех стран, всё время проплывающих мимо этой квартиры. В качестве иллюстрации, прилагаемой к одному из этих судов, на противоположной стене была повешена карта, представлявшая выцветшие флаги всех стран. С улицы доносился смешанный шум, состоящий из пения баллад, крика на женщин, младенцев и пьяных матросов.

И это – Англия?