Редберн: его первое плавание

Но где старые аббатства и йоркские церкви, и лорд-мэры, и коронации, и майские деревья, и охотники на лис, и Дерби, и герцоги и герцогини, и граф д’Орсэ, которого после всех моих чтений я привык связывать с Англией? Нет, не было заметно даже самого отдалённого их проблеска.

Увы! Веллингборо, подумал я, боюсь, что хоть ты и находишься здесь, но твой шанс посмотреть достопримечательности невелик. Ты всего лишь бедный юнга, и королева не собирается посылать депутацию дворян, чтобы пригласить тебя в собор Святого Иакова.

Тогда я начал понимать, что мои перспективы увидеть мир в качестве матроса оказались в конце концов очень сомнительными, ведь матросы только обходят кругом мир, не входя в него, и их воспоминания о путешествии – это только тусклое воспоминание о цепи пивных, окружающих земной шар параллельно экватору. Они всего лишь прикасаются к окружности, паря у края суши, и изучают землю лишь на причалах и на головных частях плавучих пирсов. Они так же мало мечтают о путешествии внутрь страны ради того, чтобы увидеть Кенилворт или замок Бленема, как если бы, оказавшись в Неаполе, решили бы поехать к Папе Римскому.

Из этой мечтательности меня скоро вывела горничная, спешащая из комнаты в комнату, пронзительным тоном восклицая: «Ужин, готов ужин!»

Взойдя по хрупкой лестнице, мы оказались в комнате на втором этаже. Три высоких медных подсвечника проливали дымный свет на дымные стены, которые когда-то были синими, как море, покрытые матросскими каракулями из якорной брани, любовных сонетов и океанских частушек. На одной стороне, напротив деревянной обшивки было прибито четыре карточных валета подряд, каждый из которых пинал ногой впереди стоящего, как это обычно и бывает. Что они означали, я так никогда и не узнал.

Но такое изобильное приветствие! Стол трещал! Такое изобилие крепкого и питательного! Действительно ли возможно, чтобы матросы так жили? – матросы, которые живут в море на солёной говядине и булочке?

Прежде всего я увидел мощное оловянное блюдо, большое, как щит Ахиллеса, с пирамидой курящихся колбас. Оно стояло на одном конце стола, посередине стояло подобное блюдо, по большей части заставленное головками деревенского сыра, а в противоположном конце – конгрегация бифштексов, уложенных один к одному. В промежутках между ними находились гарнир из варёного картофеля, множество яиц, хлеба и солёных огурцов, а на смежном столе лежал вполне достаточный запас тех же кушаний, что находились на столе обеденном.

Наши сердца упали вместе с нами, мы сами свернули в горячие жакеты бифштексы, с великой быстротой нарезали колбасы и уселись перед головкой сыра, вскоре снеся её до основания.

В завершении развлечения я предложил Пегги, одной из девушек, которые ждали нас, что хорошо бы было выпить чашку чая и что я благодарил бы её за это. Она ответила, что уже слишком поздно для чая, но она принесёт её мне чашку «залпового питья», если я так хочу.

Не зная, что означает «залповое питьё», я решил, что рискну и попробую его, но им оказался отвратительный напиток с заплесневелым, кислым ароматом, как будто это был отвар от испорченных солёных огурцов. Я никогда не относился свысока к «залповому питью», а предоставил ему просторное место, впрочем, на последующем ужине оно присутствовало в неограниченном количестве и было выпито большинством моих товарищей по плаванию, которые хорошо о нём отзывались.

Но Боб Стилл не сказал бы так о нём, для людей его типа, как я понял, это была своего рода дешёвая замена пива или побочный отпрыск пива, или сливы и намои со старых пивных бочек. Но теперь я не помню точно, что именно и как они говорили. Я только знаю, что «залповое питьё» вызывало у меня отвращение. Что касается его вкуса, то я могу только описать его и добавить, что оно отвечает своему названию, которое обозначает, конечно же, что-то весьма мерзкое. Но оно, выпиваемое в больших количествах бедняками Ливерпуля, возможно, в какой-то степени предопределяет их бедность.

Глава XXIX

Редберн почтительно рассуждает относительно матросских перспектив

Судно оставалось в Принцевом доке больше шести недель, но поскольку у меня нет цели предоставить дневник моего тамошнего пребывания, то я просто записал здесь общий тон жизни нашей команды в этот период и буду далее продолжать описывать моё собственное блуждание наугад по городу и впечатления от пережитого, как оно вспоминается мне сейчас, но не без упущений, появившихся по прошествии лет.

Но сначала я должен упомянуть, что мы редко видели капитана во время нашей стоянки в доке. Иногда с тростью в руке он выходил на прогулку хорошим утром из отеля «Армс», – я полагаю, что отель был тем местом, где он расположился, – и после отдыха на судне, отдав приказы своему Первому министру и Великому визирю – старшему помощнику, шагал назад в свою гостиную.