Редкий гость

– В общем, да, – протянул Прошин. – Но меня же учили…

– Чему вас учили? – переспросила миссис Стайн. – Воевать?

– Ну, военная кафедра у нас тоже была…

– И вы себя воякой почувствовали?

– Ну… нет.

– Вот, – психолог подняла палец. – Вас бросили одного выживать на чужую планету – уж как мы, люди, умеем быть чужими друг дружке, не мне вам рассказывать. Вы выжили. Получили уникальный опыт. Мухин преподавать не предлагал?

– Работать предлагал.

– На «Циолковском»?

– Нет, в безопасности.

– Вы отказались?

– Да пошел он…

– Прямо так и отказались?

– Ну, нет… Мухин – это Мухин, ему хамить… Себе дороже. Это он мне обещал послать на Марс, говно месить.

Миссис Стайн тонко улыбнулась.

– Простите, – спохватился Прошин.

Женщина минуту разглядывала его, откинувшись на спинку кресла. Подалась вперед. Сказала:

– Бунт Катерины – помните «Грозу»?

Иван неопределенно кивнул.

– Командировка на Холт задала слишком серьезную задачу для вас, Иван, – сказала миссис Стайн. – События сплелись в гордиев узел, и Мухин не предложил вам разрубить его, не предложил сильного решения проблемы, а по сути сказал: «Оставь так». Я говорила о своем чутье на людей, так вот, ваши поступки вполне могут определяться таким же чутьем – решение глубинных противоречий, родившихся в вас из-за Холта, лежит где-то в будущем. Решение есть, просто неизвестно когда и неизвестно где. Это и мучает.

– Так что же делать?

– Ждать. Пока я считаю, что вы сделали все возможное, чтобы приблизиться к решению проблемы. Ждать и догонять – ничего нового, а? – Стайн улыбнулась. – Так вот, когда вы увидите путь к решению – не зевайте. Тут вам понадобится вся ваша подготовка.

Домой Прошин мог добраться двумя путями. Самый простой – пройти по гаревым дорожкам, пересекающимся под прямыми углами, сходящимся у магазинов или небольших площадей, с фонтанчиками питьевой воды и дыхательными автоматами; ноги сами шагали по ним в изгибающуюся кверху панораму домов, домиков и коттеджей, мимо зарослей вьющихся растений, обвивавших столбы с маркерами разметки, терминалами НИС-панелей, секциями гидропонных стеков и ящичками ИЗ. За шестьдесят три года существования станции вьюнок обзавелся немаленькими стволами и, если его не стричь, занял бы все пространство между жилыми помещениями, и в дома бы прорвался, по миллиметру в год вскрывая керамические стены. Прошин видел такое в соседнем коттедже, когда пришла его очередь выходить на субботник в помощь гидропоникам.

А можно было свернуть с проторенной тропы, нырнуть под зелень побегов и, топча травку, сквозь которую отблескивала смолой полимерная почва, утвердившаяся на кремниевой оболочке станции, прогуляться мимо уютных сквериков со скамеечками и фонарями, затянутыми все той же зарослью, ныряя при этом под мостики воздушных переходов с ажурными перилами и такими же фонарями, приветствовать людей, отдыхавших на веранде своего коттеджа или игравших в мяч на площадке. Если постараться и не обращать внимания на горящие сквозь зеленое марево маркеры или на то и дело торчавший из зарослей экран НИС-панели, на минутку или даже на часок можно представить, что ты на старушке-Земле, а не внутри модуля космической станции «Циолковский». Повышенное содержание кислорода в атмосфере, насыщенное ультрафиолетовое освещение станции заставляют дышать полной грудью, заставляют активнее работать мозг, активнее выделяются эндорфины, улучшая настроение. Гравитация в семьдесят процентов от привычной земной дарит телу особую легкость. Хочется не идти, а бежать вприпрыжку, не говорить, а петь, сами собой разглаживаются морщины, заживают раны на сердце, и любая рутинная работа выполняется с энтузиазмом, творчески, и каждый выходной – праздник, который хочется разделить с друзьями.

Прошин свернул на тропинку. Ноги, обутые в легкие туфли, топтали травку, тут же расправлявшуюся вослед, руки отодвигали свисавшие над тропинкой ветви, и приходилось то нагибаться, то буквально ужом виться, чтобы зацветшая лиана не обдала пыльцой рубашку или брюки – шорты с майкой на прием к миссис Стайн Прошин надевать постеснялся. Навстречу попадались люди. На узкой тропинке пришлось разминуться с Яном Кейни, новоиспеченным кандидатом наук, тяжелой походкой возвращавшимся с вахты. Кейни даже не поднял серое от усталости лицо. На скамейке в скверике прильнули друг к дружке влюбленные, на спортивной площадке парни пинали мяч, здесь же замерли над шахматной доской игроки, окруженные сонмом советчиков. Над спортгородком господствовала станция монорельса, сама напоминавшая вагончик. AR-метка обещала пятиминутное ожидание состава, и Прошин свернул было к лестнице, ведущей на станцию – ее ступеньки и увитые плющом перила начинались от угла футбольного поля, как неожиданно раздавшийся крик без малого двадцати луженых глоток заставил его замереть на месте и оглянуться, проверяя маркеры безопасности.