Реформация

После смерти Генриха Карл IX продолжил дружить с Ронсаром, но не совсем удачно, так как молодой монарх хотел, чтобы эпос о Франции сравнялся с «Энеидой». «Я могу дать смерть, — писал королевский простак, — но вы можете дать бессмертие». 40 Ронсар начал «Франсиаду», но обнаружил, что его муза слишком мало дышит для столь долгого пробега; вскоре он отказался от притворства и вернулся к лирике и любви. Он мирно дожил до преклонных лет, защищенный от шума мира, безопасно консервативный в политике и религии, почитаемый молодыми менестрелями и уважаемый всеми, кроме смерти. Она пришла в 1585 году. Он был похоронен в Туре, но Париж устроил ему олимпийские похороны, на которых все знатные люди столицы промаршировали, чтобы услышать, как епископ произносит погребальную песнь.

Поэты, называвшие его принцем, выпустили множество томов стихов, нежных, но мертвых. Большинство из них, как и их хозяин, были язычниками, которые вольно или невольно исповедовали католическую ортодоксию и презирали моралистов-гугенотов. Как бы ни были бедны эти поэты по карману, они были аристократами по гордости, иногда по крови, и писали для круга, у которого хватало досуга, чтобы наслаждаться формой. В ответ Рабле высмеивал их педантизм, подневольное подражание греческим и римским метрам, фразам и эпитетам, тонкие отголоски античных тем, петрарковские затеи и причитания. В этом конфликте между натурализмом и классицизмом решалась судьба французской литературы. Поэты и трагические драматурги Франции выберут прямой и узкий путь совершенной структуры и чеканного изящества; прозаики будут стремиться понравиться только силой содержания. Поэтому французская поэзия до революции не поддается переводу; ваза формы не может быть разбита, а затем переделана по чужому образцу. Во Франции XIX века эти два потока встретились, полуправда слилась, содержание поженилось с формой, и французская проза стала верховной.

VII. УАЙЕТТ И СЮРРЕЙ

Не как наводнение, а как река, текущая через множество выходов к морю, влияние Италии прошло через Францию и достигло Англии. Ученость одного поколения вдохновляла литературу следующего; божественное откровение Древней Греции и Рима стало Библией эпохи Возрождения. В 1486 году пьесы Плавта были поставлены в Италии, а вскоре после этого — при соперничающих дворах Франциска I и Генриха VIII. В 1508 году «Каландра» Биббиены положила начало народной классической комедии в Италии; в 1552 году «Пленница Клеопатра» Жоделя положила начало народной классической трагедии во Франции; в 1553 году Николас Удалл создал первую английскую комедию в классической форме. Ральф Ройстер Дойстер, по словам одного критика, «пахнул Плавтом»;41 Так оно и было; но пахло и Англией, и тем крепким юмором, который Шекспир подавал простакам в елизаветинских театрах.

Итальянское влияние ярче всего проявилось в поэзии эпохи правления Тюдоров. Средневековый стиль сохранился в таких милых балладах, как «Нотбраун Мэйд» (1521); но когда поэты, греющиеся под солнцем молодого Генриха VIII, взялись за стихи, их идеалом и образцом стал Петрарка и его «Канцоньере». Всего за год до воцарения Елизаветы Ричард Тоттел, лондонский печатник, опубликовал «Мисцеллию», в которой стихи двух знатных придворных демонстрировали триумф Петрарки над Чосером, классической формы над средневековой пышностью. Сэр Томас Уайетт, будучи дипломатом на службе у короля, совершил множество поездок во Францию и Италию и привез с собой несколько итальянцев, чтобы те помогли ему цивилизовать своих друзей. Как хороший кортиджано эпохи Возрождения, он обжег пальцы в любовном огне: по преданию, он был одним из ранних любовников Анны Болейн, и его ненадолго посадили в тюрьму, когда ее отправили в Тауэр.42 Тем временем он перевел сонеты Петрарки и первым сжал английский стих в эту компактную форму.

Когда Уайетт умер от лихорадки в возрасте тридцати девяти лет (1542 год), лиру из его рук взял другой романтик при дворе Генриха, Генри Говард, граф Суррей. Суррей воспевал красоты весны, упрекал неохотно идущих вперед девиц и клялся в вечной верности каждой по очереди. Он предавался ночным излишествам в Лондоне, отсидел в тюрьме за вызов на дуэль, был вызван в суд за поедание мяса в Великий пост, разбил несколько окон своим игривым арбалетом, снова был арестован, снова освобожден и доблестно сражался за Англию во Франции. Вернувшись, он слишком громко высказал мысль о том, чтобы стать королем Англии. Его приговорили к повешению, влечению и четвертованию, но отпустили с обезглавливанием (1547).

Поэзия была случайным украшением этой напряженной жизни. Суррей перевел несколько книг «Энеиды», ввел в английскую литературу чистый стих и придал сонету форму, которую впоследствии использовал Шекспир. Возможно, предвидя, что пути излишней славы могут привести к краху, он обратился к римскому поэту с тоскливой идиллией о деревенской рутине и покое: