Регентство. Людовик XV и его двор

Однако обысканный человек ссылается на свидание, назначенное на определенный час, утверждает, будто он потеряет значительную сумму, если не сумеет доказать, что был задержан обстоятельствами непреодолимой силы, и проявляет при этом такую настойчивость, что начальник таможенной конторы выдает ему свидетельство, удостоверяющее, что он явился на заставу ровно в три часа пополудни, но удерживался там до четырех часов вследствие обыска, которому его подвергли.

Обзаведясь этим свидетельством, он продолжает свой путь, сопровождаемый спаниелем, на которого никто не обратил внимания, и идет в управление полиции.

Придя туда, он привязывает выданное ему свидетельство к концу шнурка, который висит между ног спаниеля, и просит служащего полицейской конторы отвести собаку в кабинет начальника полиции.

Собака вбегает в кабинет. Господин Эро читает свидетельство, болтающееся между ее ног, пытается разобраться в происходящем, заглядывает под брюхо собаки, откуда свешивается шнурок с привязанным к нему свидетельством, замечает, что шкура спаниеля — это накладная шкура, покрывающая собаку на целую треть меньшую, чем она кажется, и находит между накладной и настоящей шкурами пятьдесят экземпляров газеты.

Господин Эро честно признался, что он проиграл, и отправил означенную в пари сумму по указанному адресу.

Наконец, при том что никто не мог изобличить его во лжи, он задержал трех бедолаг, которые, по его утверждению, были печатниками, авторами и редакторами "Церковных новостей", и выставил их у позорного столба, а затем отправил в ссылку.

Тем не менее газеты продолжали появляться в положенный день и час.

В тот самый день, когда трех янсенистов выставили у позорного столба, был арестован и брошен в Бастилию г-н де Монжерон, поднесший королю первый том своего сочинения, в котором истолковывались чудесные исцеления на могиле дьякона Пари.

С этого времени г-н де Монжерон воспринимался как мученик. Повсюду продавали картинку, на которой он был изображен стоящим на коленях перед статуей святого дьякона в ту минуту, когда в дом к нему являются полицейские чины, чтобы арестовать его.

Кстати говоря, эта странная секта конвульсионеров, которая, по мнению всех историков, угасла в 1756 году, существует еще и в наши дни. Автор настоящей книги знаком с семьей конвульсионеров, где экстатические припадки все еще происходят, и видел, как там оказывают так называемую большую помощь, то есть наносят удары палкой и дубиной несчастной семидесятилетней старухе, у которой регулярно, каждые три месяца, случались конвульсии, если только при первых же нанесенных ей ударах сам он не спасался бегством, испуганный одновременно жестокостью, с которой их наносили мучители, и сладострастием, с которой жертва воспринимала эту странную подготовку к экстазу.

Не стоит и говорить, что медики нисколько не были ответственны за подобное лечение и использование этого страшного лекарства происходило в тесном кругу.

Тем временем еще один король последовал примеру Карла V, Кристины Шведской и Филиппа V и проникся отвращением к трону, о чем впоследствии ему предстояло пожалеть. Этим королем был Виктор Амедей II, который оставил корону своему сыну Карлу Эммануилу и, покинув Турин, уехал в Шамбери, где рассчитывал жить в качестве частного лица под именем графа Тендского.

Склонила короля к отречению от престола не столько череда превратностей его бурной жизни, сколько его любовь к прекрасной графине ди Сан-Себастьяно. Поэтому, едва приехав в Шамбери, он открыто сделал для нее то, что король Людовик XIV тайно сделал для г-жи де Ментенон: он женился на ней.

Среди смут, которые лишили его герцогства и наделили королевством, Виктор Амедей всю жизнь разрывался между двумя любвями: любовью к г-же ди Верруа, о которой мы уже говорили и которая привезла во Францию противоядие, предоставленное ею для исцеления Людовика XV, и любовью к графине ди Сан-Себастьяно, которой предстояло сопровождать его из великолепия королевского дворца в добровольное уединение, а из добровольного уединения — в тюрьму.

Поскольку мы упомянули сейчас имя г-жи ди Верруа, которой спустя несколько лет предстояло покинуть этот мир, скажем еще несколько слов об этой удивительной женщине, которая прожила одну из самых насыщенных жизней своего времени и кончила тем, что умерла с прозвищем Царицы Сладострастия, успев заслужить перед этим прозвище Царицы Добродетели.

Графиня ди Верруа была дочь герцога де Люина от его второй жены, одновременно приходившейся ему теткой, ибо она являлась сводной сестрой его матери, знаменитой герцогини де Шеврёз, которой мы посвятили столько страниц в нашей истории Людовика XIV. От этого второго брака герцог де Люин имел много детей, а так как он не был богат, то старался как можно скорее сбывать с рук своих дочерей.

Родившаяся 18 сентября 1670 года Жанна д’Альбер де Люин, которой мы теперь занимаемся, вышла замуж за графа ди Верруа, чья мать, придворная дама герцогини Савойской, была вдовой и пользовалась большим уважением.