Регентство. Людовик XV и его двор

Любой проект, прежде чем он был представлен принцу, согласовывался с ней; ее советники заботились о том, чтобы в задумке этого проекта оставалась возможность какого-нибудь улучшения, заметить которую у принца недоставало способностей и которая ускользала от него. И тогда эта правка, заранее подсказанная четырьмя братьями г-же де При, их покровительнице, и вовремя предложенная ею, подчеркивала ее ум. Братья Пари взахлеб твердили о врожденной гениальности г-жи де При, делавшей ее настоящим политиком, и о дарованном герцогу Бурбонскому счастье иметь советчицей подобную Эгерию; герцог же, со своей стороны, поздравлял себя с тем, что ему удалось обнаружить в своей любовнице превосходные качества, которые нельзя было даже заподозрить в любой другой женщине.

Именно таким образом г-же де При удалось приобрести то огромное влияние, какое она имела на герцога Бурбонского.

Сочинители сатирических куплетов и язвительных песенок не упустили случая высмеять герцога Бурбонского, г-жу де При и совещательный комитет братьев Пари. В Париже распространялись следующие стихи:

Как некий новый Фаэтон,Бессильный, хоть себя героем мнит,

Бездарный герцог де БурбонНародом Франции рулит,Взобравшись на квадригу шлюхи При,Влекомую четверкой подлецов Пари.Притом его возница крайне неумел,

Ну а форейтор попросту сдурел!Упряжки этой мерзкий видСпособен подорвать страны кредит,А это ввергнет нас в нужду!От управителей таких добра не ждут!

И вот во Франции открыто стали говорить:"Негоже одноглазому страной руководить!"

С г-жой де При, как мы уже говорили, советовались по поводу брачного союза короля с сестрой герцога Бурбонского, и она выступила за то, чтобы мадемуазель де Вермандуа стала королевой Франции.

Высказываясь в пользу мадемуазель де Вермандуа, г-жа де При надеялась, что принцесса, ставшая королевой благодаря ее помощи, ни в чем не будет ей отказывать. Но в первое же свидание с принцессой маркиза поняла, что ей не следует рассчитывать обрести над сестрой и десятую долю того влияния, какое она имела над братом. И потому, расставаясь с ней, она дала себе клятву, что мадемуазель де Вермандуа не будет королевой Франции.

Задача эта не была трудной для г-жи де При. Она обратила внимание герцога Бурбонского на одно обстоятельство, которое, по ее словам, сама она вначале не заметила, а именно: выдав сестру замуж за короля, герцог оказывался в полной зависимости от сестры и матери. Но деспотический характер обеих женщин был хорошо известен герцогу, поэтому г-же де При не составило труда отговорить его от этого достославного брачного союза, какие бы почести он ему ни нес.

На какое-то время взор первого министра обратился на Россию. При первом же слухе об отсылке инфанты в Испанию князь Куракин написал об этой новости царице, которая незадолго до этого унаследовала трон от своего мужа, умершего так, как умирают цари.

Восьмого февраля 1725 года царица предложила свою дочь Елизавету взамен инфанты, но герцог Бурбонский пожелал поставить обязательным условием заключения этого брака свое назначение на польский престол после смерти короля Августа, и переговоры потерпели провал.

Вот тогда г-жа де При и устремила взгляд на Марию Лещинскую, дочь Станислава Лещинского, короля Польши, свергнутого с престола и удалившегося в Вайсенбург, город в Эльзасе.

Каким образом мысль женить Людовика XV на дочери изгнанного короля пришла на ум маркизе? Мы объясним это.

Примерно за год до того периода времени, к которому мы подошли, герцог Луи Орлеанский женился на принцессе Баденской; его представителем на всех переговорах, предшествовавших этой женитьбе и тянувшихся довольно долго, был граф д'Аржансон, второй сын г-на д'Аржансона, начальника полиции и хранителя печати.

В Страсбурге граф д’Аржансон виделся с королем Станиславом и его дочерью и по возвращении в Версаль как нельзя более расхвалил красоту молодой принцессы, чье имя стало таким образом известно в разгар важных событий, занимавших тогда французский двор.