Регентство. Людовик XV и его двор

Между тем в Версаль прибыл граф д'Эстре. Этот молодой человек служил офицером в одном из полков, отправленных в Вайсенбург для того, чтобы оказать честь королю Станиславу. Граф, обладавший благородным происхождением, аристократической внешностью и огромным мужеством, понравился молодой принцессе, которая сказала о нем своему отцу и дала понять, что она расположена благосклонно принимать его ухаживания. И тогда король Станислав, воспользовавшись первым представившимся случаем, отвел графа д'Эстре в сторону и сказал ему, что, благодаря огромному богатству, которое рано или поздно должно быть возвращено из Польши его семье, он вправе сохранять надежду выдать свою дочь за какого-нибудь государя, но, поскольку его прежде всего заботит счастье обожаемой им дочери, он даст согласие на этот брак, если граф сумеет присоединить к своему имени, и без того прославленному, какое-нибудь заметное звание — к примеру, титул герцога и пэра. Это предложение отца принцессы, в которую он был влюблен, почти не смея признаться самому себе в своей любви, привело графа д'Эстре в восторг. В тот же день он отправился в Париж, явился к регенту, обрисовал ему свое положение, сказал, наличие какого титула поставлено условием брака, который осчастливит его на всю жизнь, и попросил регента даровать ему этот титул. Но регент, не любивший семью д’Эстре, отклонил эту просьбу, заявив, что граф не занимает достаточно высокого положения, чтобы жениться на дочери короля, даже если этот король обязан своей короной выборам и в настоящее время лишился трона.

Исполненный отчаяния, молодой полковник вышел из кабинета регента, и почти сразу же туда вошел герцог Бурбонский. Регент, не умевший отказывать в просьбах, еще не остыл после своего вынужденного отказа и поинтересовался у герцога Бурбонского, не хочет ли тот сам жениться на дочери короля Станислава, поскольку жена герцога, мадемуазель де Конти, умерла 21 марта 1720 года. В ответ герцог заметил регенту, что, прежде чем на такое решиться, надо хорошенько подождать, чтобы понять, какой оборот примут дела короля Станислава; однако истинная причина этой отговорки заключалась в любви принца к г-же де При.

Мы уже рассказывали о том, как г-жа де При сначала одобрила брак короля с мадемуазель де Вермандуа, а затем отвергла ее кандидатуру, исполненная решимости женить короля, насколько это будет в ее власти, на принцессе, которая, оказавшись обязанной ей своим счастьем, будет ей за это бесконечно признательна.

Дочь короля Станислава вполне отвечала этим условиям; поэтому г-жа де При предложила герцогу кандидатуру Марии Лещинской, после чего герцог предложил ее совету и добился согласия короля.

И действительно, трудно было найти короля, который находился бы в более унизительном положении, чем то, в каком оказался Станислав Лещинский. Бежав со своей женой и дочерью от преследований короля Августа, он был поставлен вне закона: указом польского сейма была назначена награда за его голову; Станислав укрывался в Швеции, в Турции, а затем в Цвайбрюккене. Наконец, после того как умер Карл XII, служивший его последней опорой, он, постоянно находясь под угрозой, не имея денег, защиты и надежды, обрисовал свое бедственное положение герцогу Орлеанскому, и тот, проникнувшись сочувствием к изгнаннику, позволил ему поселиться в одной из деревень близ Ландау. В конце концов, узнав, что даже под покровительством Франции он не находится в безопасности и что его намереваются похитить, он удалился в Вайсенбург, в старинное командорство, едва ли не все стены которого лежали в руинах.

Станислав уже начал понемногу вкушать покой в этом убежище, как вдруг г-н Зум, польский посланник, явился к регенту, чтобы подать от имени короля Августа жалобу на гостеприимство, предоставленное Францией свергнутому с престола монарху.

— Сударь, — ответил ему регент, — передайте вашему повелителю, что Франция всегда была убежищем для несчастных королей!

Однажды утром, находясь в Вайсенбурге, Станислав узнал о неслыханном счастье, которое ему привалило, из частного письма герцога Бурбонского. Он тотчас бросился в комнату своей жены и дочери и воскликнул:

— Станем на колени и возблагодарим Господа!

— Ах, отец! — вскричала принцесса Мария. — Неужто Господь возвращает вам польский престол?

— Нет, дочь моя, он делает нечто получше этого! — ответил ей король. — Он делает вас королевой Франции!

С заключением этого брачного союза торопились с обеих сторон. Через неделю после получения письма от герцога Бурбонского король Станислав с женой и дочерью уже находились в Страсбурге, где герцог д'Антен и маркиз де Бово, посланники короля, должны были сделать принцессе Марии официальное предложение о вступлении в брак.

Герцог д’Антен был человек умный, однако в своей торжественной речи он допустил весьма странный промах.