Регистан где-то рядом

Теперь надо прижаться влево к кромке пропасти и обойти осыпь. И спокойно. Краска на ящиках только-только начала пузыриться, в запасе есть несколько секунд. Можно успеть, можно…

– Прыгай, Ишчанов! Прыгай! – кричал ему старший лейтенант Сероштанов, но Рузимбай не слышал голоса командира, не видел его отчаянных жестов. Не видел напряженных взглядов своих сослуживцев – все ждали трагической развязки: пламя уже вовсю играло на машине, горел не только прорезиненный тент, но и доски кузова.

А Рузимбай старался не оглядываться, не смотреть в зеркало заднего вида. В двадцати метрах перед ним была скала, за нею крутой поворот, вот туда и надо успеть, и тогда мощный взрыв уже никому из его товарищей не принесет никакого вреда. Что будет с ним – он не хотел думать. Главное – спасти своих.

Как только КамАЗ, вихляя и подпрыгивая на пробитых шинах, свернул за скалу, Ишчанов прижал его к обочине, остановил и выпрыгнул из кабины. Теперь – назад! Теперь пусть рвет!

Что-то заставило его оглянуться. И он сразу увидел, что ящики со взрывателями только-только занимаются огнем. И в голове пронеслось: ведь в ящиках взрыватели к тем боеприпасам, которые везет колонна. Без взрывателей весь груз – балласт, безжизненный металл.

Ишчанов, прикрывая от огня лицо, выхватил из-под кузова лопату, и начал остервенело кидать в огонь смешанный с песком щебень.

Когда был присыпан последний всплеск пламени, рядовой Ишчанов сунул лопату на свое место, передернул затвор автомата – надо было теперь в другой бой вступать. И в этот момент ему обожгло правую ногу. Словно шмель ужалил.

Нога как-то неестественно подломилась, и он рухнул рядом с дымящей машиной. Отполз не спеша за скаты, осмотрелся и выпустил две очереди по валунам, за которыми засели «духи». А потом вдруг накатила боль, тупая до оцепенения. Казалось, он на мгновение лишь закрыл глаза, а открыл – незнакомые белые стены, капельница у кровати, еще какие-то предметы. Резко поднялся, глянул поверх повязок на ноге и с облегчением откинулся на подушку. Нога – цела!

Зашли врачи, проверили его состояние. Очень обрадовались, что раненый пришел в себя. Оказалось, что на вертолете Ишчанова переправили с места ранения, прооперировали в медицинской роте Кандагара, извлекли пулю из бедра, которая, к счастью, не повредила кость.

Несколько дней спустя Рузимбая заехал проведать командир роты. Старший лейтенант восхищался геройским поведением Ишчанова в бою, сообщил о представлении героя к ордену.

Целый месяц пролежал на белых простынях солдат, наслаждаясь жизнью и тишиной. Молодой организм быстро восстанавливал силы.

При выписке его лечащий врач старший лейтенант Невский долго жал ему руку, просил беречь себя и больше не попадаться на мушку врагам, а еще приглашал заглядывать просто в гости при случае.

– Ты, Рузимбай, в бою геройски себя проявил. Но и здесь не меньшее мужество свое показал при лечении. Никогда не слышал твоих стонов и жалоб. Настоящий солдат!

…А орден Рузимбай Ишчанов получил на праздник 23 февраля. Это был счастливейший день его жизни…

3

Командир третьего батальона 70-й бригады майор Тараборин долго и обстоятельно разговаривал по ЗАС (секретный канал связи) с командиром Бригады. То и дело из каменного дома, в котором размещался штаб батальона, расквартированного в пустыне, доносились уточняющие вопросы, которые перемежались словами «есть!», «так точно!», «никак нет!». Наконец, прозвучала заключительная фраза: «Слушаюсь! Об исполнении доложу!»

Сан Саныч вышел из «крепости» (как все в шутку именовали этот единственный каменный дом, возведенный среди пустыни, укрытый сверху вместе с прилегающим двориком маскировочной сетью), не спеша подошел к деревянному столу, врытому в середине огороженного участка.

Вокруг стола на лавках сидели офицеры управления батальона и два командира рот, потягивая из стаканов холодный квас. Целая бочка самодельного кваса хранилась в погребе каменного дома, сохраняя спасительный холод полюбившемуся напитку. Жара на солнце стояла нешуточная. Даже в тени термометр перевалил за пятьдесят градусов. Был послеобеденный перерыв, офицеры отдыхали, пытаясь хоть немного остудиться кваском.

– Ну, что там, командир? – первым не выдержал майор Пястолов, замполит, глядя на озабоченное лицо Тараборина.

– Завтра приказано выехать за нашим пленным солдатом, достигли, наконец, договоренности об его обмене на группу захваченных «духов», в том числе на очень важную «шишку». Впрочем, эта работа будет проведена офицерами из афганского ХАДа (органы безопасности. – Прим. авт.), нам приказано только забрать парня, привести сюда, в полевой лагерь, а потом на «вертушке» переправить в нашу Ббригаду.

Командир батальона коротко и четко отдал команды капитану Кобылашу, начальнику штаба, старшему лейтенанту Новоруку, зампотеху, капитану Макурову, командиру роты. Получив задание, офицеры один за другим исчезали из-за стола.

Подумав немного, Сан Саныч задумчиво посмотрел на врача батальона.