Религия и социализм. Том I

Нет, отвечал филологу социалист, нет, отвечал ему автор этих строк: любовь не умерла, но она переселилась в низы общества и не нашла еще, увы, своих художников и поэтов. Символ её грубоват, но не менее трогателен и глубок, чем прежние. На знаменах рабочих союзов, на стенах бирж труда и народных домов можно увидеть символ новой любви: это две сильные рабочие руки, крепко сжимающие друг друга, и два молота, перекрещивающиеся между собою. Любовь грека, его эрос был порывом прочь из мира; идеалисты античной древности чувствовали, что мир не отвечает запросам души человека, запросам сознательной жизни, и они, в своей вольной фантазии, построили другой, уже готовый, рядом и выше существующий, идеальный мир: мечту о нем, тоскливый порыв к нему называли они своей высшей любовью. В самоотвержении, в жалости, в смерти за друга нашли ее христиане, отвергая в жизни все, кроме подвига взаимосострадания, потому что верили, будто венец счастья возложен будет Всесильным Добром только на головы, окровавленные терновым венцом мученичества. Но новый человек по прежнему в любви своей, в воображении своем строит идеал счастья и содружества, но уже не видит его отделенным от себя пропастью, не летит к нему на бесплотных крыльях мистической грезы: его идеал для него план, по которому он должен перестроить мир. В труде, в технике нашел он себя как бога, и решил продиктовать миру свою волю: молотом, железным молотом разобьет он бесформенное и злое, тем же молотом будет он ковать свое золотое счастье. Посыпятся удары, полетит щебень, и из бесформенной глыбы глянет на человека лицо высвобождаемого молотом прекрасного нового очеловеченного мира. Но лишь в сотрудничестве возможна победа. Скрестим могучие молоты, крепко пожмем друг другу руки. «В единении — сила», говорит новая любовь. Не только познать, но и переделать мир, говорит новая любовь. Рабочий союз воистину камень новой церкви.

Я пишу эти строки и вижу против себя странную надпись на сером доме: «Ufficio di Genio»! «Контора Гения»… Это значит — просто инженерное правление. Почти смешно. Но вдумайтесь — это волнует душу. Человечество познало уже в технике лучший плод своего гения. Надо только. чтобы этот великий Гений переселился поскорее под своды новой церкви, чтобы Ариэль этот перестал быть пленником корысти и стал истинным и свободным другом человечества. Не даром же Штраус, говоря о Христе, как прообразе человечества, аллегорически признавал чудотворную его силу, ибо на глазах совершаются чудеса победы разума и воли над природой, исцеляются больные, движутся горы, переплывающий легко бурные океаны, мысль летит на крыльях электричества с одного полушария на другое, и, видя успехи Гения, не говорим ли: кто сей, что и бурные моря покоряются ему? не чуем ли, как крепнет родившийся между волом и ослом бог?

Поэты, художники, жрецы, герои, — поймите, что в рабочем классе сосредоточено спасение социальное, гигиеническое, экономическое, — все спасение вида? Не смущайтесь, а радуйтесь тому, что он молод, несите ему ваши дары; золото чистой науки, ладан вдохновенного художества, мирру святого энтузиазма, он возьмет их и посеет и пожнет и отдаст сторицею: сто талантов за талант ваш.

Глава III. Метафизика и историзм в религии

***

Во всех больших и зрелых религиозных системах, то в смешанном виде, то выступая в большей или меньшей чистоте, встречаются два принципа различения добра и зла, в сущности противоположные один другому.

Соответственно тому, который из двух принципов торжествует в данной религии — сама жизнь оценивается различно. Также и идеал приобретает не только по существу, но даже формально, совершенно различный характер.

а) Весь мир явлений почитается злом, благо — спасение из мира. Жизнь в её полноте (ощущения, мысль, чувство, действие) отвергается, как неразрывно связанная с миром (злом), принимается лишь жизнь духа в её чистейших проявлениях (чистая мысль).

Так как существует вообще лишь два места для надежд человеческих — будущее, связанное с миром, и потустороннее, совершенно отличное от мира, совершенно духовное — то будущее отвергается (признается существенно безысходным и равным настоящему), превозносится потустороннее. Это провозглашение чистого духа и соответствующего ему сверхчувственного мира за единое благо, совершенно отличное от мира явлений, делает подобные религиозные системы существенно метафизическими.

б) В мире почитается злом все, что причиняет страдание, разрушает жизнь, наносит ей ущерб. Наоборот, все, что соответствует интересам жизни и её развитию — признается за благо.

Вся жизнь во всей полноте (ощущения, мысль, чувство, воля) признается благом. Злом признаются лишь те страсти, которые вредят индивидуальной или социальной жизни.

Мир признается улучшающимся, человек способным активно увеличивать сумму добра, уменьшать сумму зла, а в конечном счете очистить от него мир и доставить торжество единому благу, рисующемуся в виде блаженной жизни среди просветленной природы.