Ремарк и миражи

Примерно через десять-двенадцать минут отряд вошёл в узкую и извилистую долину, наполненную тревожной тишиной и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками армейских ботинок и массивными копытами мулов тихонько поскрипывала мелкая чёрная галька. Впрочем, чуткое горное эхо, откровенно глумясь над путешественниками, временами превращало этот тихий скрип в громкий и противный визг, разносившийся – как казалось – по всему ущелью.

«Плохо это, братец», – всерьёз запечалился осторожный внутренний голос. – «Теперь о наших перемещениях известно всем живым существам, обитающим в этих первобытных местах…. Неуютная долина, надо признать. Очень сырая – через каждые пятьдесят-семьдесят метров со склонов стекают-спускаются крохотные ручейки, образуя глубокие мутные лужицы. Да и воздух здесь специфичный: слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Наверное, это из-за местных растений, густо-покрывающих склоны ущелья: разнообразные амариллисы, высокие фиалковые деревья, разлапистые кусты дурмана. Как бы – незаметно для самого себя – не впасть в состояние коварного наркотического опьянения…. Впрочем, как утверждает наша географическая карта, очень скоро данное ущелье резко пойдёт вверх. Следовательно, и местная флора с фауной изменятся. Да Бог, в лучшую сторону…».

За четыре с половиной часа они, преодолев порядка двадцати двух километров, выбрались на ровную, поросшую пышной травой площадку, через которую протекал звонкий ручеёк.

– Здесь и заночуем, – решил Роберт. – До наступления ночи осталось ещё часа полтора. Конечно же, можно прошагать дополнительные полтора-два километра. Но встретится ли нам ещё такое идеальное место для ночлега? С сочной травой для наших мулов и чистейшей питьевой водой? Всё, решено, привал…. Значит так, отважная и безумно-симпатичная путешественница. Сейчас я освобожу мулов от поклажи и отправлю оголодавших животных на свободный выпас, а после этого поставлю палатку. Ты же, родное сердечко, собирай сухие дрова, разжигай яркий костерок, кипяти в котелке воду и заваривай чай. А ещё наделай, пожалуйста, побольше бутербродов с копчёной колбаской и куриным паштетом. Да и баночку с маринованными сосисками вскрой. Лишней не будет…

Ужин – он же поздний обед – удался на славу, и зверский голод был успешно утолён.

Печально догорал пограничный (между летом и осенью), аргентинский закат, зависнув над высоченной горной цепью Анд загадочным малиновым заревом-маревом.

– А что это за тёмно-серый дымок поднимается-клубится над далёким перевалом? – вяло махнув рукой в южном направлении, умиротворённым и бесконечно-усталым голосом спросила Инни. – Стоянка местного индейского племени?

– Сомневаюсь, – широко зевнув, ответил Роберт. – Это, возможно, дымит маленький и безобидный вулканчик. А, может быть, и большой, то есть, взрослый вулкан. Только очень ленивый, равнодушный и сонный…

– Ну, и пусть себе дымит…. Любимый, давай, уже завалимся спать? А то у меня глаза – сами собой – слипаются…