Ренуар. Частная жизнь

Антисемитизм был тогда во Франции обычным явлением, особенно распространенным среди состоятельных парижан; Ренуар же, похоже, занимал в этом отношении двойственную позицию[527]. Да, иногда он позволял себе антисемитские высказывания, однако Нуньесы ему понравились, и он очень тепло отзывался о них в письмах. Например, в августе 1883 года он пишет Алине: «К столу подают 12 разных блюд, обедаем в час, позавтракав в 9. Обедали бы в полдень, но кто-нибудь обязательно опаздывает. Нужно мне придумать, как бы питаться одному, в противном случае я весь день буду есть и переваривать. В остальном очень хорошие люди»[528]. В другом письме к Алине, примерно того же времени, Ренуар поясняет: «У детей очень милый характер. Что еще важнее, они ненавязчивы. И все же великосветская жизнь мне уже порядком наскучила»[529]

. В таком же духе он пишет и Берару: «Они очень приятные люди, совсем нетипичные евреи, – по крайней мере, мне так кажется. У них слишком часто приемы, в этом их слабость… Как бы то ни было, мне это не очень надоедает, поскольку я, по счастью, отселился в собственное жилье [ «Мэзон Обурж», рю Эглиз, Ипор[530]]… так как у них в доме весь день проходит за едой»[531]. Из этих писем складывается впечатление, что, по мнению Ренуара, благосостояние этого семейства выражается главным образом в обильных застольях. При этом каждая жалоба сопровождается положительным отзывом об открытости и гостеприимстве Нуньесов.

Богатые парижане проводили летние месяцы за городом и считали, что это самое подходящее время заказывать фамильные портреты. Ренуар постоянно находился в разъездах, выполняя заказы, Алина же вела хозяйство в парижской квартире, стараясь поддерживать там уют. Она пишет Ренуару: «Не знаю, хватит ли мне денег до конца месяца: нужно купить еще материи. Не хватает на занавески, чтобы повесить сбоку на большое окно, в которое ярче всего светит солнце. Оно, как я понимаю, на западной стороне… Миткалевые занавески у балки и льняные с другой стороны. Я смогу купить именно столько материала, сколько нужно. Нашла лавку, где продают ткань штуками. Но я уже потратила на тебя сорок франков – боюсь, на материю не хватит. Если не вернешься до конца месяца, пожалуйста, пришли [денег]»[532]

.

Помимо хлопот с занавесками, Алина следила за работой плотника месье Шарля. Она регулярно докладывала Ренуару: «Протечку [в крыше] твоей мастерской пока не заделали. Рабочие собирались прийти и все сделать в понедельник, но у них была свадьба. Во вторник был выходной. Сегодня весь день шел дождь – сказали, надо ждать, пока кончится. Я все же надеюсь, что к твоему приезду сделают. Показала месье Шарлю чертеж твоей кровати. Он сделает ее сразу после твоего возвращения. Хочет сначала переговорить с тобой. Ты же знаешь, какой он упрямый. Не знаю, почему он решил, что она слишком высокая. Можете это обсудить между собой»[533].

Ренуар очень ценил, что Алина занимается хозяйством в его отсутствие, часто писал ей письма, посылал денег. Почти завершив работу над портретами Нуньесов, он пообещал: «Как только мне заплатят, пришлю тебе денег»[534]. Кроме того, он боялся, что в его отсутствие она перетрудится, и советовал: «Не трать слишком много сил на мою мастерскую. Дай знать, когда починят печь наверху и сколько это будет стоить»[535]

. Несмотря на неизменную близость, Ренуар по-прежнему тщательно скрывал их отношения, хотя они прожили вместе уже два года. Даже в 1883 году о том, что Алина не только натурщица, но и возлюбленная Ренуара, знали только его брат Эдмон, Сезанн, Гортензия Фике, Поль Сезанн-младший, Кайботт и его сожительница Шарлотта[536]. Рискуя выдать свой секрет, Ренуар пригласил Алину тайно навестить его в Дьеппе. Уже почти закончив портреты Нуньесов, он пишет ей: «Хочу, чтобы после скачек ты приехала сюда на несколько дней – тогда здесь народу будет меньше» (ипподром Дьеппа тогда, как и сейчас, пользовался большой известностью)[537]. В другом письме он пишет: «В среду встречу тебя на вокзале… самый удобный поезд уходит в 7:45 утра, есть еще в 12:45»[538]

. Еще в одном письме речь идет о «покупке билетов туда и обратно… Весь день я работаю, но по вечерам буду свободен»[539].

Закончив портреты Нуньесов, Ренуар решил на месяц отправиться с Алиной в отпуск. С начала сентября до начала октября 1883 года они ездили на расположенные в Ла-Манше острова, Гернси и Джерси. С Гернси он пишет агенту: «Полагаю скоро вернуться, 8 или 9 октября, и привести несколько готовых картин, а также материалы для работы в Париже. Здесь оказался совершенно очаровательный пляж… Надеюсь, что, хотя привезу я отсюда немногое, мне удастся передать вам впечатление от этих прелестных пейзажей»[540]. На Гернси – а может, и уже в Париже – он написал Алину за вышиванием на картине «На берегу моря» (1883)[541]. Тщательно написанное лицо Алины здесь напоминает лицо героини «Танца в деревне», созданного несколькими месяцами раньше.