Репортаж без микрофона

Котэ Махарадзе, спортивный журналист, футбольный комментатор телевизионной эры, потому и был близок нам, очарованным футболом в первые послевоенные годы, что был, как и все мы, болельщиком по своей душевной сути. А настоящий болельщик всегда соучастник спортивного действа, его ценитель, его эстет, он, без преувеличения, неизвестная знаменитость века, он связан со спортом памятью, то есть неразрывно.

Поэтому-то Александр Нилин и назвал так интригующе – «Неизвестная знаменитость» – свою статью во всесоюзном спортивном журнале почти тридцатилетней давности. И я благодарен ему за отличную передачу, за пас, с которого невозможно было не поразить цель, которую я ставил перед собой, пытаясь определить, чем же трогал наши сердца Котэ Махарадзе, самый артистичный, остроумный, сердечный, доброжелательный, объективный посредник между народом играющим и народом внимающим, между временем послевоенным, когда мы жили за «железным занавесом», и сегодняшней эпохой глобализации. Ну, конечно же, тем, что у микрофона был свой человек, болельщик, любитель, дилетант. Он не играл в футбол ни за сборную страны, ни за команду мастеров, он не поражал нас аналитикой, чем бравируют современные молодые комментаторы. Когда Котэ спокойно, без горячности и самолюбования вел репортаж, болельщикам, прильнувшим к экранам, казалось, что и они так могут – всё ясно, всё понятно, всё на русском языке с грузинским акцентом, придающим его речи особый шарм.

Не всем это нравилось – я сейчас не об акценте, хотя допускаю, что и акцент кого-то раздражал, – а о том, что он был недостаточно профессионален, а автору этот дилетантизм почему-то нравится… Да, не буду скрывать: нравится. Котэ Махарадзе был не просто телевизионный комментатор, он играл на сцене Грузинского театра имени Котэ Марджанишвили в спектаклях по пьесам Шекспира, Шоу, Еврипида, Островского, грузинских классиков рядом с такими мастерами, как Отар Мегвинитухуцеси, Нодар Мгалоблишвили, как великая Верико Анджапаридзе, ее дочь (жена Котэ) Софико Чиаурели. Профессионализм во многих областях человеческой деятельности, спору нет, необходим, но высокому искусству он нередко мешает. Один из самых выдающихся людей грузинского советского искусства, кинодраматург, писатель, художник, скульптор, создатель театра марионеток Резо Габриадзе считает, что профессионализм – смерть искусства.

Не знаю, придерживался ли такой точки зрения Махарадзе, но то, что его комментирование спорта вообще, футбола в частности, было явлением высокого искусства, для меня несомненно.

В книге «Театр Резо Габриадзе» (СПб.: Петербургский театральный журнал, 2005) ее автор Марина Дмитревская приводит такой диалог с Габриадзе.

«Из всех утерянных культур мне больше всего жаль культуру духовых оркестров. Где нет духовых оркестров – это страшное падение всего. Духовой оркестр – очень серьезное дело. Итак, вот наш бедный старый вокзал. С зубчатыми краешками. Вокзал был красивое место, видное… И приезжает музкомедия. Город выставляет оркестр для встречи, местная промышленность – материю для приветственных лозунгов… Весь город собрался для встречи. Все приподнятые: сейчас появится великий Эссебуа.

– Эссебуа?

– Эссебуа! Есть такие романтические фамилии моего детства: великий вратарь московского “Спартака” Вольтер Саная!..

– Вольтер? Может быть, Вальтер?

– Как хотите! Неважно! В его фамилии заключен полет. Мяч послан в девятку, но Вальтер Саная успевает раньше! И Эссебуа тоже такая фамилия. Великий тенор!»

Котэ Махарадзе, знавший футбол от «а» до «я», конечно, никогда не назвал бы Вальтера Саная Вольтером, а главное не зачислил бы его, коренного динамовца, перешедшего из тбилисского «Динамо» в московское в 1947-м году и несколько лет защищавшего ворота москвичей, в «Спартак». Но не будем строги к батоно Резо, родившемуся 80 лет назад, 29 июня 2016 года и никогда не комментировавшему футбол. Для меня тут важны детали, которые могут дополнить портрет артиста-комментатора: «в его фамилии заключен полет… романтические фамилии моего детства».