Репортаж без микрофона

В общем, как писал Гаврила Державин в своем «Мореходце» два века назад: «Что ветры мне и сине море? / Что гром, и шторм, и океан? / Где ужасы и где тут горе, / Когда в руках с вином стакан? / Спасет ли нас компас, руль, снасти? / Нет! сила в том, чтоб дух пылал». Дух веет, где хочет. Пылающий, свободный дух, носящийся и над морем, и над футбольным полем, не даст погибнуть мореходцу в девятый вал и не позволит форварду пропустить свидание с судьбой, направив посланный им мяч в девятку!

Как тут не согласиться с автором футбольного дзена: «Смотреть футбол не менее интересно, чем играть в него».

Могу только повторить вслед за автором «Моих Лужников», «Вчерашнего столетия. (XX век. Спорт)», «Парижа-98. Круглосуточный мяч, или Ликвидация последствий культа личности» Александром Нилиным, что каким бы захватывающим сюжетом не раскрылась жизнь знаменитых чемпионов, романом спортивного века должен стать роман о болельщике.

«“Зритель награждает…” Он ведь не только признанием награждает, поддерживает сочувствием и симпатией. Он награждает самым что ни на есть важным – памятью о Спортсмене в Спорте

, о Спортсмене в Жизни.

Самый, согласитесь, удивительный феномен большого спорта – память Его Настоящего Зрителя.

Информация о спорте сейчас несказанно расширилась, но вот углубилась ли, часто ли обращена в память, пробуждает ли интерес к истории, способствует ли продолжению легенд?

Совсем в этом не убежден.

И главное, начинает мне казаться, что для некоторых завсегдатаев стадиона интерес к спорту и спортивный интерес становятся постепенно диаметрально противоположными понятиями. Не случилось бы и такого, что интерес к спорту возможен станет и при полном игнорировании самой сути явления…

Мне всегда, грешным делом, казалось, что наш тогдашний неказистый болельщик артистичен в гораздо большей степени, чем нынешние молодые люди с транспарантами и лозунгами. И не только артистичнее, но и индивидуальнее. И сразу хочется задать вопрос: не потому ли, что на поле индивидуальностей было побольше? Я всё продолжаю верить, что между полем и трибунами существует обратная связь. <…>

Сейчас мне кажется, что орущие о своей любви с трибун юнцы явно считают себя не меньшими героями, чем сами футболисты. Во всяком случае такое впечатление создается.

Конечно, и в наше время мальчишки никогда своих чувств к футболу не скрывали – кричали, свистели, выпускали голубей с Восточной трибуны. Но мальчишкам и попасть тогда на стадион, при аншлагах сороковых годов, было проблемой. Вся их энергия и изобретательность уходили на придумывание и осуществление способов проникнуть на стадион. И терпение требовалось – тот же великий Стрельцов по четыре часа простаивал мальчишкой в очереди за самыми дешевыми – «школьными» билетами.

Мальчишки играли во дворе в футбол, изображая реальных футболистов. Но играть в болельщиков им не приходилось – они были ими по всей своей душевной сути».