Репортаж без микрофона

Я познакомился с Котэ Ивановичем в 1991 году: я как журналист остро критиковал работу Федерации футбола Грузии. В зале для пресс-конференций стадиона «Динамо» имени Бориса Пайчадзе я услышал знакомый баритон: «Ребята, а есть здесь Мамука Кварацхелия?» Меня представили ему, он внимательно посмотрел на меня и сказал: «Молодец, бичо. Как ты не боишься писать так?» Эти его слова были самым большим признанием и самым большим гонораром в моей жизни. После этой встречи мы подружились и, как ни странно, я нередко снабжал Котэ Ивановича билетами на матчи сборной Грузии: ведь его очень многие просили билеты, он доставал их где мог, и я тоже вносил свою лепту в этот процесс. Близкие и знакомые Котэ могли обидеться, если он им не помог бы с билетами.

Как-то один раз я сказал ему: «Котэ Иванович, давайте сделаем второй “Репортаж без микрофона”. У меня есть все вопросы, я готов вас записать». Котэ обрадовался, но почему-то тянул… Он не приходил на встречу, хотя при каждом телефонном разговоре обещал, клялся сыном Ивико, – придти. После нескольких несостоявшихся встреч я спросил Ивико, мы жили на одной улице:

– Как себя чувствует Котэ? Ведь он поклялся здоровьем сына и обещал прийти…

Ивико рассмеялся и сказал:

– Мамука, раз клянется моим здоровьем, не придет. Навести его дома.

А для визита к нему домой у меня был повод: приехали российские журналисты, они хотели взять у Котэ интервью. Котэ Иванович пригласил нас домой, он дал интервью Александру Зильберту, Сергей Киврин сделал отличные фото. Заодно он обещал мне начать писать свою вторую книгу, но на этот раз он не поклялся здоровьем сына. При встрече я передал ему вопросы и вновь назначил встречу, которую он начал со слов извинения. На этот раз он назвал меня не парнем, не коллегой – а по имени:

– Мамука, не обижайся, меня попросили разрешить переиздать книгу в Киеве. Пусть сперва там выпустят, а потом мы с тобой сядем за второй «Репортаж».

Вскоре он поехал в Киев, где местные динамовцы победили «Баварию» со счетом 2:0. Телерепортаж о том матче вел Котэ… Оба гола забили грузинские футболисты «Динамо» Кахи Каладзе и Георгий Деметрадзе, а делегатом УЕФА был известный грузинский специалист Давид Петриашвили.

Время шло, Котэ Иванович не отказывался от подготовки нового издания книги… В октябре 2002 года на стадионе «Локомотив» имени Михаила Месхи, на матче Грузия – Россия я его проводил до пресс-ложи, но через двадцать минут после начала игры на стадионе погас свет, дизель-генератор включился и сразу же отключился. Котэ Иванович очень переживал эту историю, он и так болел, а после этого совсем слег. Через несколько дней его родственники сообщили мне, что Котэ в коме. Он скончался в декабре 2002 года. За месяц до смерти я через его родственников передал для Котэ галстук УЕФА, на упаковке написал: «Котэ Иванович, представляю, что сейчас творится в Тбилиси!» Но он так и не смог это прочитать…

Книгу мы так и не написали…

Зато свой «Футбольный словарь» я посвятил ему…

Каждое воскресенье я хожу в Дидубийский Пантеон выдающихся общественных деятелей Грузии, там, в двадцати метрах от православной церкви, покоятся Котэ Махарадзе и его супруга Софико Чиаурели. Приходя на могилу, я всегда улыбаюсь и говорю: «Котэ Иванович, представляю, что сейчас творится в Тбилиси».

Кирилл Набутов

Первая встреча, последняя встреча

За несколько лет до Московской Олимпиады 1980 года со всей страны стали собирать региональных телевизионщиков для работы на Играх. Это сегодня телекоманды для Олимпиад формирует Международный олимпийский комитет из лучших профессионалов всего мира, а тогда телепоказ Игр обеспечивала страна-хозяйка соревнований. На Московской Олимпиаде, например, на плавание была назначена ленинградская телебригада во главе с Геннадием Орловым (в сборной было много ленинградских пловцов).

Грузинским телевизионщикам поручили бокс. В Москву из Тбилиси приехала довольно большая банда во главе с режиссером Давидом Асатиани. Их, как и весь советский телевизионный народ из регионов, поселили в общаге Московского института транспорта, по случаю Олимпиады и летних каникул освобожденной от студентов. Меня, ленинградца, но работавшего на олимпийском боксе, разместили «по спортивному принципу» вместе с грузинами. Проживание было вполне спартанским, как и положено в общаге: комнаты на двоих-четверых. Мы оказались вдвоем как раз с режиссером Асатиани.