Реши это

Как я и предполагал, он попал под чары эпопеи Питера Джексона. Сложность заключалась в том, что, поскольку он привык вводить в свой организм всевозможные наркотики, ему было трудно освоиться. Всего несколько месяцев назад он был полон бог знает чего, поэтому его то и дело трясло, и он постоянно дергался и дрожал. Кроме того, он с трудом регулировал температуру тела, поэтому, хотя в доме было семьдесят два градуса ^[4], он был одет в носки и свитшот, футболку и кардиган на молнии. Когда я протянул ему одно из одеял, которые положил в сундук, служивший ему кофейным столиком, он ошеломленно уставился на меня.

– Что?

– С каких это пор там лежат одеяла?

– Со вчерашнего дня, – ответил я.

Он потянулся к пульту и поставил фильм на паузу.

– Что ты сделал со всеми моими веществами?

– На самом деле у тебя было не так уж много, – сказал я ему.

– Нет, было много.

– Значит, кто-то забрал их с собой.

Он покачал головой.

– Не думаю, что ты забрал все, потому что я очень хорошо умею прятать свое дерьмо.

Он говорил так самоуверенно.

– В пятницу сюда приезжала другая охранная компания, и у них есть собака-сыщик на пенсии, так что поверь мне, когда я говорю, что в этом доме не осталось ничего, кроме съестных припасов.

Он выглядел страдающим.

– Насколько я понимаю, они могут помочь тебе уснуть, – сказал я ему.

– Что?

– Травка, – уточнил я.

– Я употребляю ее не для того, чтобы спать. Я употребляю ее, чтобы получить кайф.

Я пожал плечами.

– А что ты сделал со всей моей выпивкой?

– Элитное вино было пожертвовано от твоего имени на благотворительный аукцион, а также нераспечатанные бурбон, виски и текила.

– А остальное?

– Ну, остальное ушло в канализацию, – объяснил я, – и было больно видеть, как уходит виски, так что да, я разделяю твою скорбь.

Он встал на колени на диване, пристально глядя на меня.

– Я не ребенок, и ты не можешь обращаться со мной как с ребенком.

– Я заключу с тобой сделку: ты перестанешь вести себя как ребенок, а я перестану относиться к тебе как к ребенку, – возразил я, глядя на него с прищуром. – Что скажешь?

Он покачал головой.

– Завтра я позвоню своему адвокату.

– В воскресенье?

– Когда ты богат, они всегда берут трубку, – ехидно заверил он меня.

– Хорошо, тогда звони. Я думаю, тебе стоит.

– Ты же не думаешь, что я не позвоню.

– Нет, я уверен, что позвонишь, и подозреваю, что она скажет тебе именно то, что я говорю тебе сейчас, – сказал я со вздохом. – Тебе нужно играть в мяч с мистером Коксом, чтобы он не захватил всю твою жизнь.

– Какая разница между тем и этим?

– Ну, сейчас мое присутствие здесь все еще дает тебе право голоса. Ты можешь тратить свои деньги как хочешь, если только они не уходят на наркотики или выпивку, – сказал я ему. – При опеке есть жесткие ограничения не только на то, с кем ты можешь видеться и куда ходить, но и на то, как ты можешь тратить выделенные тебе деньги.

Он громко зарычал, опустившись обратно на диван.

– Ты устал? Хочешь просто лечь спать?

– Нет, – он надулся, скрестил руки и нахмурился, когда снова запустил фильм.

Я сел обратно, и через пятнадцать минут он положил подушку рядом с моим левым бедром и опустил голову, продолжая смотреть. Еще через десять он сильно дернулся, едва не свалившись с дивана. Я протянул руку к его спине, осторожно погладил, и он успокоился. Вскоре раздался храп. Я выключил фильм, когда он заснул, чтобы он ничего не пропустил, и пошел на Netflix смотреть документальный сериал о мафии, который я давно хотел посмотреть. Хотя мне было интересно, от меня не ускользнуло, что, когда я положил руку ему на спину, он больше не дергался и не вздрагивал. Он успокоился и крепко спал.

Когда я проснулся рано утром, его голова лежала на подушке у меня на коленях, а сам он лежал на боку, вытянув ноги, и его правая рука была подложена мне под бедро. Я собирался отнести его в постель, но вместо этого положил ноги на журнальный столик, выключил лампу рядом с собой и закрыл глаза. Я был уверен, что лучше его не беспокоить. В конце концов, ему нужен был отдых.

Часть 4

Он ненавидел меня.

Честно говоря, было логично, что я стал его самым нелюбимым человеком на планете. Я был воплощением той новой жизни, которую он не хотел. Все началось в воскресенье утром, когда он позвонил своему адвокату. Я наблюдал за ним в гостиной, как он вышагивал перед диваном, слушая, как Мэвис Баррингтон, управляющий партнер «Истман и Баррингтон», говорила ему, чтобы он играл в мяч и делал все, что я скажу. После этого у нас уже не было шансов на дружбу.