Реши это

Все женщины останавливались и представлялись Нику, когда они проходили внутрь; некоторые из них были подругами его матери, помнившими ее со школьных времен, а другие - членами семьи, которые все еще скучали по ней. Их забота проявилась в том, что они приготовили и принесли, чтобы приветствовать его дома. В подвале стояли огромные морозильные камеры, холодильники, полки с банками, в которых было все - от томатного соуса до кукурузы и стручковой фасоли, которые наверняка достанутся любому из родственников. Так много истории в еде.

Как я и предполагал, людей стало появляться все больше. На улице были расставлены столы для пикника, а Гвен привезла большую сцену и установила ее под тентом. Если Ник собирался играть музыку со своими кузенами, то это будет сниматься, скорее всего, в течение двух дней, в пятницу и субботу.

Группа была в восторге; они были в перерыве с тех пор, как Ник был изолирован со мной, так что для них было большим удовольствием, что люди умирают от желания услышать их. Еда была огромным плюсом, а Мейра, за которой ухаживала целая орава тетушек Ника, была на седьмом небе от счастья.

Я чувствовал себя немного лишним, особенно когда появился кузен Гвен Билл, который, как выяснилось, был шерифом округа Эстилл. И хотя он находился там не в рабочее время, со своей женой и четырьмя детьми, помощники шерифа следили за тем, чтобы на ферме Шелтонов не было никого, кто не являлся бы членом семьи.

Конечно, были сделаны поблажки для близких друзей семьи, а также для невесты Пола, Татум Коллинз, и для парня Джози, Вэнса Реймса.

Я ел, общался, гулял по территории, а когда увидел, что Брент снова пытается дозвониться до меня - он пытался уже несколько недель, - наконец взял трубку.

– Привет, – сказал он, задыхаясь.

То, что он был явно ошеломлен тем, что я взял трубку, немного смягчило мое раздражение по отношению к нему.

– Думаю, Ник был прав, когда уволил тебя в первый раз.

– Это не то, что ты думаешь, – ответил он мне. – Я говорил это в десяти электронных письмах и двенадцати сообщениях голосовой почты, и...

– Я знаю, – заверил я его. Я удалил все письма от него, которые попали в папку входящих сообщений, и стер все его телефонные сообщения.

– Они спросили меня, был ли Исай другом Ника, и я ответил, что нет, но прежде чем я смог объяснить, что он телохранитель Ника, парень, отвечающий за это, начал выкрикивать приказы, и я не смог заставить его слушать, и они заставили Исая пойти к другому входу, а тем временем я потерял Ника.

Он говорил это в первых нескольких сообщениях, бессвязно, всхлипывая и утверждая, что это все его вина. После этого я перестал его слушать.

– И я знаю, ты думаешь, что я хочу быть в центре внимания, и да, в этом есть доля правды, но я не умею играть, не умею петь и просто не знаю, чем я действительно хочу заниматься.

– Брент...

– Но я отличный ассистент, и люди постоянно спрашивают, счастлив ли я, работая на Ника, и я думаю, что могу быть действительно хорошим. Мне просто нужно научиться не трепаться.

Что?

– Тебе нужно научиться не делать чего?

– Ты не... То есть, даже если я знаю с абсолютной уверенностью, что ты понятия не имеешь, о чем кто-то говорит, ты никогда не даешь понять, ты просто позволяешь им говорить, пока не поймешь, и таким образом у тебя всегда есть твердый ответ на все случаи жизни. Мне нужно быть таким.

– Прости, но когда я не знал, о чем говорит кто-то другой?

– Просто ты неунывающий, и мне нужно быть таким же. Я не могу рассыпаться под давлением.

– Верно, – согласился я.

– Но я могу учиться, и я умный, и ты можешь на меня рассчитывать, Лок, – сказал он, и, поскольку я впервые не был мистером Барнсом или Локрином, я немного смягчил свое суждение. – Я могу подстраховать, и действительно, когда ты выпрыгиваешь из гнезда, тебе нужен пример...

– Нет, – простонал я.

– Сила, и я знаю, что если буду подражать твоим парящим крыльям, то...

– Нет, нет, нет, – огрызнулся я. – Ты не говорил с моей матерью!

– О Боже, – прохрипел он. – Она... она... твоя мама - самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал.

– Брент...

– Я чувствую, что она открыла меня, заглянула в мою душу и сказала, где я слаб, а где силен, и заверила меня, что я могу стать самой лучшей версией себя и быть потрясающим защитником Ника и того, что ему нужно и чего он заслуживает.

Христос.

– Слушай, увидимся, когда я вернусь, и да поможет тебе Бог, если ты не возьмешь себя в руки и не станешь тем, кто нужен Нику! – прорычал я на него. – Мне нужно, чтобы ты был его чертовым опекуном! Ты - последнее звено в цепи, Брент. Когда ты говоришь «нет», это «нет», и точка, конец истории.

– Да, Лок, – сказал он со вздохом. – Я могу это сделать.

– Отлично.

– Могу ли я что-нибудь сделать для тебя сейчас?

– Нет, но я могу позвонить тебе в три часа ночи.

– Не могу дождаться, – ласково сказал он.

– И перестань разговаривать с моей матерью.

Тишина.

– О нет.

– Но видишь ли, мы работаем с моими акашическими записями ^[23], так что...

– Хорошо. Только не говори обо мне, хорошо?

Снова тишина.

– Брент?