Рецепт любви

— О, да, я знаю, — огрызнулась я. — Я знаю, ты думаешь, что, несмотря на мои причуды, я вся такая желанная. Стану твоей, — я вырвалась из его хватки. — Стану попроще, — я мерила шагами пространство, гнев переполнял меня, заставляя двигаться. — Потому что, хотя мужчинам, безусловно, нравится, когда бросают вызов, — я сделала паузу, положив руку на бедро. — Нас учат играть в недотрогу, — я махнула рукой. — Я была интересна тебе только потому, что бросала вызов. Но как только вызов был брошен, как только я победила, ты больше не захочешь трудных проблем. Знаешь что, Роуэн? Со мной трудно. На самом деле, я в полном беспорядке. Особенно сейчас, — я резко вдохнула, и мне стало больно. Но я погрузилась в боль.

— Я убивал людей, — категорично заявил Роуэн.

Это вырвало меня из тирады.

Его лицо ничего не выражало. Его глаза не мигали. Они не были темными и яростными. Черты его лица не были ни мягкими, ни жесткими. Он был просто… пустым. Как будто он оставил позади человека, которого я знала, чтобы передать эту информацию.

— Когда меня направили на войну, — продолжил он своим ужасно пустым голосом. — Я видел разное дерьмо. Раздутые трупы, которые запеклись на солнце. Я видел, как людям отрывало конечности. Моим друзьям. Наблюдал, как женщина несла по улице своего мертвого ребенка. Я убивал чьих-то детей. Чьих-то братьев. Отцов.

Роуэн смотрел на меня, но не видел. Он смотрел сквозь моей головы. Как будто он не мог смотреть мне в глаза, когда говорил это. Как будто боялся того, что мог увидеть на моем лице.

— Восстанавливался долгое время. Испортил себе жизнь, — продолжил он, все еще глядя поверх моей головы. — Я справлялся с этим настолько, насколько человек может справиться с таким дерьмом. Но это изменило меня на всю жизнь, Нора. Я никогда не буду цельным. Никогда не буду правильным. Не полностью. Вот почему я так чертовски долго держался от тебя подальше. Не из-за кольца на твоем пальце. Знал, что ты не принадлежишь этому ублюдку, ты принадлежала мне еще до того, как я осознал это.

Несмотря на ужасающий сюжет, мое сердце подпрыгнуло от этой маленькой жемчужины информации. Что Роуэн считал меня своей еще до того, как я подумала, что он знает о моем существовании.

— Я держался подальше, потому что думал, что погублю тебя, — он посмотрел на свои алые костяшки пальцев. — Я думал, что моя грязь передастся и тебе. И ты такая чертовски чистая. Черт возьми, от тебя пахнет гребаным сахаром. Ты милая, ты хороша, и такому мужчине, как я, абсолютно нечего делать рядом с такой женщиной, как ты.

Я изо всех сил старалась сдержать слезы, наполнившие мои глаза.

— Хочу солгать нам обоим и сказать, что, возможно, я бы довольствовался тем, что просто смотрел на тебя, разговаривал с тобой по минуте в день о гребаном «Йеллоустоуне» или о чем-то еще, блять, — он потер подбородок. — Но я не смог. Как бы сильно я ни хотел им не быть, я плохой человек. У меня есть свои правила. По которым я живу, потому что это в основном помогает мне оставаться в здравом уме, и потому что без этого кодекса я боюсь того, кем могу стать.

У меня задрожали колени.

— Но теперь ты моя, — сказал он, и его голос больше не был ровным и безжизненным. — И я тебя не отпущу. Я тоже твой, Нора. И я думал, ты понимаешь меня, и знаешь, что я не из тех, кто захочет чего-то попроще. Будто я захочу кого угодно, только не тебя. Я думал, что доказал тебе обратное. Очевидно, нет. Так что… мне, блять, нравится, что ты немного сломлена. Я хотел бы сказать, что исправлю тебя, но не буду, потому что это будешь не ты. Мне нужен жесткий секс, Нора. Я хочу жестокой, уродливой любви. Потому что это все, на что я способен.

Земля задрожала у меня под ногами.

Роуэн создал дистанцию между нами, чтобы отдать мне ту часть себя, которую он скрывал, ту часть, на которую сподвигла моя вспышка гнева. Он открылся мне, рванулся вперед, схватив меня за шею, так что наши рты оказались в нескольких дюймах друг от друга.

Он был теплым. Твердым. Утешительным.

— Если бы я мог вернуть твоего брата, я бы это сделал, — пробормотал он. — Я бы сделал все, что угодно, лишь бы не видеть тебя в такой боли. Я бы продал свою гребаную душу дьяволу, — он прижался своим лбом к моему. — Но я не могу. Ты тоже не можешь. И ты не можешь усыпить эти чувства, — он погладил меня по подбородку большим пальцем. — Но если хочешь продолжать попытки, я буду на твоей стороне, и ты уж точно не окажешься в забегаловке одна.

Я прикусила губу, у меня не было сил пытаться оттолкнуть Роуэна дальше. Во-первых, это тщетная попытка. Какой будет моя жизнь без этого мужчины?

— У тебя будут неприятности? — спросила я, оглядываясь на стойку, а затем на окровавленные костяшки пальцев Роуэна. Он применил много насилия к этому человеку, и тот это заслужил. Но не за счет свободы Роуэна. У меня пересохло в горле от панической мысли, что его посадят.

Челюсти Роуэна сжались.

— Нет. У меня не будет неприятностей из-за этого дерьма. Финн, наверное, поблагодарит меня. Я сделал то, что он не может.

Мой интерес возрос.

— Ты знаешь, что Финне влюблен в Лори?