Рецепт любви

Хотя это убивало меня.

Все остальные тоже волновались. Я видел это по их лицам.

Они любили Нору. Сильно. Фиона, Тиффани и Тина бросились бы ради нее под пули. Но, как и у меня, у них были связаны руки. Мы просто должны были держаться поближе. Быть рядом, когда она развалится на части.

Я приходил в пекарню три раза в день. Как обычно. Первым делом утром, когда она открывалась. Потом трахал ее. Сильно. Тихо. Грубо. Я вытирал слезы с ее щек, когда мы заканчивали, ничего не сказав. Позволял ей готовить мне кофе, а сам сидел на табурете, наблюдая за ее работой.

Ее пекарня была единственным местом, где она не абстрагировалась от мира. Где она была уверена. На это чертовски приятно смотреть.

Приходила Фиона, как всегда, ругаясь. Но она внимательно следила за Норой.

Находясь там, Нора казалась самой собой. Или настолько близка к себе, насколько это возможно с отсутствующей частью. С отсутствующей половиной ее тела. Как, черт возьми, она оправится от такой потери, можно было только догадываться. Но я знал, что она так и сделает. Верил, что она достаточно сильна.

Я все еще готовился к тому, что она упадет, потому что понимал: что-то произойдет. Она не может продолжать в том же духе вечно.

А потом, когда однажды днем я зашел в пекарню, ее там не было. Фиона выглядела обеспокоенной. Очень сильно.

— Она сказала, что хочет кое-что забрать, — сказала Фиона, поздоровавшись. Ее тон и выражение лица насторожили, пустота в моем животе стала еще шире.

— Как давно это было? — рявкнул я громче, чем хотел.

Фиона вздрогнула от моего тона и, вероятно, выражения моего лица. Я не мог сдержиаться. Не сейчас. Не тогда, когда страх вонзил в меня свои когти.

— Около часа назад, — ответила Тина за Фиону, ее собственное лицо выражало беспокойство. — Ее нет дома, мы уже искали.

Я кивнул.

— Я найду ее.

Тина холодно посмотрела на меня, нахмурившись.

— Тебе, блять, лучше сделать это.

В этом была угроза. Невысказанное «иначе».

Но дело в том, что мне не нужна угроза. Потому что не было другого выхода, кроме как найти Нору целой и невредимой.

Нора

Я не очень хорошо разбиралась в том, как заглушать свои печали. Конечно, я могла бы немного затопить горе бутылкой вина — или даже двумя — при смягчающих обстоятельствах, но я не из тех, кто выпивает бесчисленное количество алкоголя. Я бы не стала отхлебывать из бутылки водки, отмокая в ванне, хотя в фильмах мне нравилось такое. Мне никогда не нравился вкус крепких напитков. И я всегда помнила о том, как пагубная привычка овладела моим братом.

Я всегда думала, что если буду держать себя в руках, если не буду давать чему-либо слишком много власти над собой, то мой брат сможет вернуть свою силу. В конце концов, мы же связаны.

Но это, очевидно, было полной чушью.

Я не знала, насколько это хреново — напиваться ради того, чтобы попытаться справиться с тем, что мой брат-близнец умер от передозировки. В тот момент меня это особо не волновало.

Таков был чудесный эффект от виски. Первые два глотка были дерьмовыми на вкус, но после, я почти ничего не замечала. Я пришла, чтобы ощутить жжение в горле.

Я сидела, ссутулившись, у стойки бара, уставившись в никуда, ни о чем не думая. Это было приятно.

Но время от времени на меня наваливались воспоминания. Служба в парке. Друзья Анселя. Их слезы, их смех, истории о моем брате. Они любили его. Они знали его. Но никто не мог сказать мне, что произошло. Что заставило его вернуться к тому, что его убило.

— Иногда ответа нет, милая, — мягко сказал мне Ганнер. — Ни одного. Ансель забрал его с собой. Просто знай, что он не хотел уходить. Он просто не знал, как остаться, чувствуя невидимую боль.

Его слова были мудрыми и утешающими, но они не помогли мне уснуть, и не ломать голову в поисках причины, по которой мой брат снова взялся за иглу.

В моем животе образовалась пустота, которая подсказала мне, что Ансель унес эту причину с собой в могилу.

Вот почему я пыталась заполнить эту пропасть виски.

Наступила ночь. Я ушла из пекарни днем. Никому не сказала, куда. Что было не очень на меня похоже. Они будут беспокоиться.

Обычно я не люблю беспокоить людей. Не причиняю им какой-либо вред.

Но мне было все равно. У меня нет на это сил.

— Ты раньше сюда не заходила, — запах одеколона и пота атаковал мои чувства.

Я оторвала взгляд от своего стакана и увидела мужчину, примостившегося на барном стуле рядом со мной. Он сидел близко. Слишком близко. Его рука коснулась моей.

Мне это не понравилось. Нисколько. Но у меня не было сил отодвинуться.

— Я бы запомнил тебя, — продолжил он.

Мужчина, о котором шла речь, был моложе меня. Может быть, чуть за двадцать. Мы жили в маленьком городке, и я, возможно, не знала каждого жителя, но пекарню посещали почти все в нашем городе, так что я, по крайней мере, знала некоторых людей в лицо.

Он был не из города. Со своей бронзовой кожей, свитером от Ральф Лорен, темно-синими брюками и мокасинами от Гуччи он слишком сильно напоминал мне Нейтана.