Революции 1917 года в России как серия заговоров

И в то же время при обсуждении раздела России на зоны влияния (Париж, 23 декабря 1917) представители стран Антанты, деловито обсуждая раздел России на оккупационные зоны, предлагали для содействия монархистскому Южно-русского союзу Каледина-Алексеева привлечь средства еврейских общественных организаций. Из архива лорда Альфреда Мильнера: «Лорд Сесил… отметил огромную трудность с получением рублевой валюты для финансирования южной России и предложил использовать для этого евреев Одессы и Киева через дружественно настроенных евреев Западной Европы вроде сионистов».

Лорда Мильнера считают подлинным автором декларации Бальфура, передавшей еврейским поселенцам права на земли в Палестине. Но эта личность была отнюдь не либеральной, а классической аристократической, колонизаторской пробы, а соучрежденный им «Круглый стол» – не правозащитным НПО, а клубом промышленных гигантов. «Я националист, а не космополит. Я патриот Британской расы, а если я империалист, то только в связи с предназначением Британии». – определял себя Кромер. «Деятели вроде сионистов» для него служили лишь одним из инструментов достижения имперских целей (его коллега по «круглому столу» Ян Сматтс пренебрежительно сравнивал еврейских колонистов в Палестине с бурами в Южной Африке). Европейские левые для него – другой, самостоятельный полезный инструмент, поэтому Мильнер состоял еще и в лондонском Фабианском обществе, которое существует и поныне.

Точно так же в период поздней перестройки вопрос о евреях-отказниках станет инструментом популяризации академика А. Д. Сахарова, а погромные слухи – средством вымывания кадров, прежде всего технических, и отнюдь не все эти кадры смогут применить себя по квалификации в Израиле и США: многие будут признаваться потом, что стали жертвами информационной кампании, на которой совсем другие вполне расчетливые лица делали бизнес.

Уязвимое православное меньшинство

«Третья сторона», которая (словами Герцена) не относила себя ни к западникам, ни к славянофилам, но манипулировала обоими полюсами, а затем, закономерно – красными и белыми, использовала не только средства финансистов и предпринимателей-евреев. Помимо этнических меньшинств, в России и в соседних славянских странах, существовало еще одно «предрасположенное» – или, как сказали бы современные технологи информационных войн, «уязвимое» сообщество – староверы.

Мануэль Саркисьянц в книге «Россия и мессианизм» упоминает о том, что уже в 1905 году Центральный Комитет марксистской РСДРП пользовался особняком дочери богатого старовера А. Хлудова – Варвары Алексеевны. Горький писал о семье С. Т. Морозова:

«У этих людей «мозги набекрень», но это настоящие праведники. неисчерпаемой равнинной русской тоски… о каких-то высотах».

В то же время очевидно, что примыкание старообрядцев к революционным партиям не могло быть только результатом мгновенного «поворота мозгов». Это был длительный и не только стихийный процесс.

«Идея союза между радикальной интеллигенцией и старообрядцами восходит, вероятно, к Дурнову (члену кружка петрашевцев, который перестал существовать в 1848 году), возможно, к декабристам, и вне всякого сомнения – к Герцену и всему лондонскому кружку эмигрантов. Герцен еще в 1851 году считал возможным то, что из раскольничьих скитов выйдет народное движение национального и коммунистического характера», – пишет М. Саркисьянц. Автор цитирует выдержки из статей Герцена в «Колоколе», обращенных к староверам, «в клевету гонимым»: «Нет, ваша… церковь не выше их образованием… только ниже их жизнью. Их убогие… иноки делили все страдания народа, но не делили награбленной добычи. Не они помазывали миром петербургских царей, не они проповедовали покорность помещикам, не они кропили войска, благословляя на неправые победы».

С 1862 года начался выпуск специального приложения к «Колоколу» для старообрядцев, – «Общее вече», где Николай Огарев писал, что революционную интеллигенцию и старообрядцев объединяет стремление создать царство правды на земле.

Старообрядческую тему в «Колоколе» курировал Василий Иванович Кельсиев, дворянин с кавказскими корнями, работавший бухгалтером в Русско-американской компании, а в 1859 году явившийся в британское консульство за политическим убежищем. В I860 году он опубликовал собрание русских правительственных документов о старообрядцах «для объединения усилий во имя революции». В Лондоне его опекает поляк-эмигрант Артур Бенни; вскоре Кельсиев переезжает из пригорода на Олбани-стрит.