Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

Я верю в русский народ и в русскую интеллигенцию. Оттого и говорю с жестокою болью то, что говорю. Без веры не стоило бы говорить. Нет услады в таких словах. Верю я и в отрезвление революционеров. Не обличаю, зову к единству. Откажитесь от близорукой мании. Выйдите на долгий строительный труд. Останьтесь верны своим идеалам, но поймите, что они лишь медленно перерождают жизнь. Готовьте учеников, преданных идее, передавайте им накопленное трудом наследие на благо народа. Отвернитесь от обманчивой уверенности, что вы одни знаете и носите всю правду, весь гений человечества. Не отталкивайте союзников, как врагов. Необходимо единение прогрессивных сил всей нации, единая благая работа, общеклассовая, народная. Правда - выше класса, она в нации. Путь к единству человечества - через братство народов, внутренне слившихся каждый в единую личность, а не чрез одноименные классы (интернациональный пролетариат), разделяющие нации, рвущие на части тело и душу народа. Пусть будет наш народ един и силен от внешних врагов, от внутренних междоусобиц. К миру, свету и свободе! Пусть будет жизнь, а не смерть!

Русская Свобода. 1917. №24-25. С. 19-28.

ЦЕРКОВЬ КАК ОБЩЕСТВЕННАЯ СИЛА

Редакционная статья

«Всероссийского Церковно-Общественного Вестника»

Речи об «аполитизме» церкви давно уже стали привычными и стертыми. С началом революции, однако, и духовенство, и миряне признали необходимым некоторое участие в общественной жизни, хотя в формах последнего и расходятся между собою. И, кажется, доселе остается для многих неясным, что между указанными положениями нет противоречия по существу.

Да, церковь должна быть «аполитичной». Она по природе своей резко расходится с государством, живет в иной области. И когда иерархия наша служила государству, когда, напр[имер], за последнее десятилетие политическая деятельность увлекала ее до забвения пастырского дела, необходимо было призывать к аполитизму. Когда миссионерство, бессильное в своих методах борьбы с врагами церкви словом, опиралось на внешнюю государственную силу, когда верили, что церковь только и может оберегать себя от распада чрез государственную, правовую помощь как деньгами, так и привилегированным положением, необходимо было напоминать, что Царство Христа «не от мира сего».

Дело в средствах, в методах церковно-общественной работы. И никто не станет отрицать, что ни пастырь, ни христианин не могут молчать при виде зла в государственно-общественном строе, что их прямой религиозный долг всеми силами насаждать вокруг себя начала евангельские. Трудно представить себе те доводы, какими можно было бы оправдать безразличие церковного общества к тому, будут ли во главе государства стоять люди христианского настроения. И не менее трудно представить себе большего нарушения евангельского закона, чем отказ от принятия на себя христианином или пастырем общественно-государственного дела. Неужели, напр[имер], было бы нарушением внемирного характера церкви принятие епископом должности директора нар[одных] школ или председателя земства? Это было бы великим торжеством церкви, великою радостью.

Но это церковь может принять лишь как призыв, а не как насилие. И внутри себя она не терпит насилия над обществом, требуя «аксиос» не только от епископов, но и от мирян; так и здесь, только при начале общественности подобное дело будет воистину христианским. Старый строй основывался на насилии, навязывании обществу того, что шло сверху. Этот старый порядок был совершенно непримирим с церковными основами жизни. Иное дело -общественная государственность, то, что называется демократическим строем в точном смысле этого слова. Когда государство видело в гражданах только рабов, церковь ни в каком случае не могла иметь с ним общего дела. Но когда общественность сама творит свою жизнь, когда, след[овательно], общественные формы создаются свободно, исходят из самого общества, церковь является полноправною сотрудницею в общей массе народа. Здесь она может создавать в себе и чисто общественную организацию, которая будет проводить в жизнь христианские начала, которая может выступать, раз позволят ей силы, количество ее членов, и в общественной жизни со своими программами, своими желаниями. Но как церковная, религиозная организация она неизбежно будет заключена в рамки моральной деятельности, т. е. не может по самому существу своему расходиться с основою демократизма - свободой. Она не знает насилия, не может принуждать, как церковная организация, к повиновению всех членов государства. Она сильна настолько, насколько силен ее голос.