Революция

До регулярного дождя в момент побега оставалось чуть больше часа, но Верн избавился от комма и совершенно потерялся во времени и в пространстве, ощущая себя как никогда живым. Настоящим. Таким, как все.

Резко потемнело, Верн поднял голову – прямоугольник неба стал серо-чёрным, словно на чащобу домов клубами опускался зловещий дым, но то были лишь дождевые облака. Вмиг охватило ощущение невесомости, внутри всё задрожало, а мысли в голове начали путаться, резко выделив лишь одну. Верн находился на переходе, нужно было сделать всего пять шагов – впереди темнел зев внутреннего коридора, который укрыл бы его от смертоносных потоков воды, но он по-прежнему стоял и смотрел на готовые разверзнуться небеса.

Первые капли были крупными, ударили по лицу, разлетевшись на брызги, а потом сразу хлынул сплошной поток воды, Верн представлял это иначе – что раскроет руки навстречу мощи рукотворной стихии, – но ухватился за перила, не давая смыть себя с моста. Тело, наплевав на разум, инстинктивно спасало хозяина.

Сколько прошло времени – секунды, минуты, – Верн не знал, вцепился в спасительное ограждение, чувствуя каждым сантиметром кожи обрушивающуюся на него силу, потому не сразу заметил руку на плече, как и почти не услышал в адском гуле голоса:

– Идём!

Разглядеть неожиданного спасителя не представлялось возможным, но это точно был не стражник. Бесцеремонно ухватив Верна за талию, он, наматывая на вторую руку трос, довёл их под сшибающим с ног ливнем до ближайшей двери.

Внутрь помещения они буквально ввалились, незнакомец оступился, а Верн упал на него, чувствуя сквозь мокрую одежду тепло чужого тела.

– Тебе что, жить совсем надоело? – в сердцах воскликнул тот и, спихнул Верна с себя, встал на ноги, добавив: – Идиот!

Глава 3. Опыт

Верну понадобилось несколько секунд, чтобы осознать произошедшее: сидел на полу и с абсолютно ошалелым взглядом смотрел на хозяина квартиры, где сейчас оказался. Тот тоже смотрел на нежданного гостя, спасённого из-под наёмийского дождя – с заметным возмущением, но гнев в глазах погас довольно быстро. На вид он был ровесником Верна, может, чуть старше, после ливня волосы и одежда вымокли насквозь, вода стекала тонкими струйками, капли падали на пол с негромкими шлепками.

– Тебе нужно принять душ и переодеться. – Первым очнулся хозяин. – Сейчас найду что-нибудь.

Бросив на Верна короткий и уже совсем хладнокровный взгляд, он прошёл в глубь своего жилища. Небольшая комната, в которой царили тотальный аскетизм и напоминавшая больницу чистота, просматривалась с порога: складная кровать, кресло лаконичного дизайна, два небольших шкафа и откидной стол с табуреткой. Верн не бывал в таких крошечных квартирах – резиденции императора и премьер-министра не отличались роскошью, но там было куда просторнее.

Тем временем кериец чёткими движениями, будто перелистывал пластиковые листы из архива, выбирал одежду в дальнем от Верна шкафу, видимо, не мог с ходу определиться – размер с гостем совершенно явно не совпадал. Наконец он выудил футболку, штаны, достал из другого ящика полотенце и, подойдя к Верну, до сих пор сидевшему на полу, вручил ему вещи.

– Санузел там, – указал хозяин рукой на неприметную дверь в стене слева. – Сделай воду потеплее. – Верн замер, уставившись на него в нерешительности, не отошёл ещё от шока. – Теллим. Меня зовут Теллим.

– Нэр, – после заминки ответил Верн, поднялся и, аккуратно обойдя его в узком из-за кресла проходе, отправился в душ.

«Нэр Байли». Именно это имя дал ему Рей при регистрации комма – несмотря на абсолютную кашу в голове, Верн понимал, что нельзя ни единым намёком выдать Теллиму своё происхождение. Вполне возможно, он и не поверит, что император собственной персоной шатается по окраине Южного квадранта Наёми да ещё по непонятной причине остаётся под дождём, но зачем зарождать в чужой голове даже крупицу сомнения?

Уже в тесном душе, где хрупкий Верн с трудом разворачивался, ещё одной водяной лавиной пришло осознание того, что могло произойти. Какая-то часть Верна не верила в реальность гибели, но стражников поблизости он не видел. Заминка, которая могла привести к трагическим последствиям? Или желание Рея узнать, насколько далеко зайдёт племянник? Верн, морщась и подрагивая от пробравшегося внутрь холода, выбиваемого горячими струями, поймал себя на мысли, что во время спонтанной попытки самоубийства ни разу не вспомнил об Арене – сейчас как-то по-особенному стало противно от себя. Теллим был прав, назвав его идиотом. Идиотом он и был.

Впрочем, Верн узнал о себе кое-что ещё: что под дождём, что сейчас он испытывал спектр самых разных эмоций, не было только одной, самой логичной. Страха. И это озадачивало.