Революция

Рожденный ползать — летать не может? Да, ладно — не в этом дело. Пусть мы не ползаем, зато и не летаем по той простой причине, что любой полет заканчивается на земле, причем, иногда очень жестко заканчивается. И дисквалификация Нурми, и тюрьма Нюкянена, и обливание «допинговой» грязью Мюллюля — все это возвращение на твердую землю.

  — When you think you can't go on   Look around for a fallen angel   When you feel you» re the lost one   Look around for a fallen angel   When you' re hurtin' for someone

   Look around for a fallen angel   You know you're not the first to fall   And you know you won't be the last   In flight, you never think you can   Can be the one who's gonna crash.[4]

8. Карельские сказки

Рано утром две подводы с пилами, уложенными в ящики с опилками, тронулись в путь. Все тяготы стопятидесятикилометрового пути с лесопильным инвентарем должны были разделить, помимо самого хозяина, Вилье, Тойво и, на удивление, двое пассажиров из вагона поезда, доставившего парней из Тампере. Это был давешний «умник» и его загадочно-печальная пассия.

Ритола с вечера набегался так, что ходил, едва сгибая ноги, но был в отличном расположении духа. Тату, муж хозяйки постоялого двора, оказался очень дружелюбным человеком. Несмотря на то, что он уже выполнил в тот день весь свой тренировочный план, пообщаться с молодым дарованием не отказался. Старший Колехмайнен был опытным спортсменом, поэтому ему было чему научить: как распределять силы на дистанции, как дышать, когда накрывает «закисление» мышц, как наблюдать по дистанции за соперниками. Вот только времени не было ни у того, ни у другого.

Ханнес, самый одаренный в семье Колехмайненов, готовился постепенно подвести себя к пику формы на саму Олимпиаду, поэтому сейчас погрузился в интенсивные тренировки в холмах Йоэнсуу. Старший брат также много чего насоветовал ему, даже поэтапные методики на трехдневные циклы написал, тем самым освободив от составления личных планов.

Конечно, потом в Стокгольме это принесет определенные плоды. Ханнес завоюет три золотых медали: в беге на 5 000, 10 000 и кроссе 12 000. А Тату на дистанции не добьется сколь значимых успехов. Оно и понятно — тот, кто может воспитывать прочих спортсменов в редких случаях способен воспитать себя самого.

Ну, а Тойво просто радовался жизни. Ему редко удавалось вырываться из Гельсингфорса, а если и удавалось, то всегда поблизости. Когда его товарищ козлом ускакал плясать под дудку знаменитого бегуна, он пошел на задний двор их временного прибежища и тоже принялся усиленно переваривать плотный ужин. Антикайнен, убедившись в своем одиночестве, размял все свои суставы и сухожилия и провел несколько «танцев» с воображаемыми соперниками.

Былые уличные драки научили его тому, что драчуны, в большинстве своем, подвержены стереотипам: каждый бьет в одно и то же место и действует после этого одинаковым отлаженным образом. Он пытался изучать своих потенциальных соперников в Сернесе, и обучение это зачастую проходило на его собственной шкуре. Кое-чего, конечно, удавалось добиться, однако ему не хватало системы в своих тренировках: старшие товарищи били его, почем зря. Ну, а с младшими, либо ровесниками, ему и связываться было неохота.

Тойво «танцевал» всегда один и тот же танец, но непременно пытался разнообразить его «ужимками и прыжками» под своего конкретного обидчика. Конечно, полного раскрепощения ему удавалось добиться только тогда, когда он был уверен в своем одиночестве. Это здорово мешало ему в моменты реального противостояния, когда на каждую драку собирались, как воронье на падаль, всякие разные болельщики. Уж откуда они вылезали и каким образом узнавали о побоище — загадка. Под их взглядами и криками и улюлюканьем Тойво не мог сосредоточиться, отчего и пропускал по себе, любимому, удары.

Без лишних глаз и ртов Антикайнен трудился от души.

  — If you» re ready for the street   You wanna mix it in some fight   Let me tell you somethin'   Now I don» t wanna get you uptight

   But if you're in a corner   And you can't find no way out   Don» t look around for no help   No, no there won't be any around   Expect no mercy, expect no mercy.[5]

Но не видел Тойво, что в одной из комнат на втором этаже постоялого двора чуть отошла в сторону занавеска, и чей-то пытливый взор с интересом уперся в двигающегося парня. А потом другой взор, чуть печальный, чуть загадочный, присоединился к этому скрытому наблюдению.