Революция

Поэтому сатанисты на берегу Оулуярви подыскивали для этих целей кого-нибудь юного, не испорченного общественными предрассудками. Обязательно, конечно, парня. А еще лучше — двух. Они были предоставлены во время мессы сами себе, а точнее — вызванному из преисподней демону. А тот уже распоряжался с жертвенными людьми по своему разумению. Стравливал между собой, разрывал на части, обращал в сатанизм — уж лучше жертвовать кем-то со стороны, нежели своим сатанистом из слаженного сатанистского коллектива.

Вилье полностью абстрагировался от затевавшейся оргии, ему становилось худо, да, причем, так худо, что он завыл. Вой получился слабый, поэтому никто из прелюбодеев на него не отреагировал. Зато отреагировал Тойво. Что-то или кто-то бился в его разум, порой, он даже начинал видеть вокруг себя в багровом цвете, временами по церковным стенам пробегал сторукий лысый мужчина с извивающимся во все стороны крысиным хвостом, временами это была стоногая женщина с уродливо вытянутой безволосой головой. А вместо его товарища по несчастью возникал призрачный силуэт гигантского насекомого с шевелящимися жвалами, пропадая и вновь появляясь. Также и Вилье — то пропадал, то появлялся. «Предстать перед богом», — вспомнилось Антикайнену.

Ритола, коль мнился в человеческом обличье, с долей ужаса смотрел на Тойво, и тот понял, что и его внешний вид подвергается изменениям. Способность мыслить делалась слабой, подчиняясь одному желанию на уровне инстинкта: убей! И если бы он не был так привязан к этой чертовой пентаграмме с этими чертовыми свечами по лучам, то, без сомнения, бросился бы рвать на части предающихся плотским утехам людей вокруг.

«Предстань перед богом». Да какой это бог? Это Самозванец какой-то. Я ли не смогу с ним справиться?

А врата Ада открывались все быстрее и быстрее. Мессир, прикладываясь к своей фляжке, делался все более артистичным. Он сопровождал каждый подземный удар заламыванием рук, и его голос то нарастал, то опускался до зловещего шепота. Глазами Распорядитель вращал так, что они, казалось, вывалятся из орбит.

Нет, не выстоять ни перед богом, ни перед чертом. Тойво в краткий миг просветления понял это со всей отчетливостью. Также он знал, что ему предстоит: биться с Вилье, пока в живых из них не останется только один. Тогда победитель сможет открыть последние, самые тяжелые Врата, и наступит пора настоящей Черной Мессы.

Ритола выл, Антикайнен рычал, вокруг них раздавались сладострастные стоны, дополняемые женским повизгиванием и мужским похрюкиванием. Покрытый потом Резчик, отвернувшись от очередной пассии, криком попытался ободрить парней:

— Ну, давай, покажи, на что ты способен! Порви его!

Все, что когда-то было Тойво, с его опытом уличных драк, в нем возмутилось: пусть вокруг свиньи, но сам-то он не собака, чтобы натравливаться! Он провел рукой по лицу, словно пытаясь сбросить наваждение, и внезапно ощутил на губах солоноватый вкус крови. В тот же миг он вспомнил о порезе, который сделал себе в Зале Света. «Предстать перед богом!» Так не всесилен этот бог, пусть властвует над телом и разумом, но душу заполучить ему не удастся!

Тойво повернулся к Резчику, долю секунды смотрел ему в глаза, а потом резко дернул в сторону его шеи свою правую руку. Удар оказался настолько сильным, что расческа глубоко врезалась в шею «умника», да так в ней и осталась торчать, завязнув. Самодельное лезвие все это время было зажато в его ладони, на что никто не обратил внимания.

Резчик не удивился и не расстроился — он умер, упав внутрь пентаграммы, разбросав по сторонам несколько горящих черных свечей. Удивился Вилье, к которому мгновенно вернулась способность не делаться монстром и не видеть такового в своем товарище. А Тойво расстроился: душа-то у него оказалась на редкость кровожадной.

Народ вокруг никак не отреагировал на потерю бойца — у него были другие интересы, оплаченные и оговоренные заранее. Но среди них было несколько человек, которые не могли позволить себе полностью расслабиться. Им было вменено в обязанности контролировать ситуацию, чтобы в пылу всеобщей горячки кто-нибудь богатенький не попытался оскорбить действием, или, наоборот, бездействием кого-нибудь очень богатенького.

Былой конвоир парней, оказавшийся возле упавшего тела, вознамерился восстановить положение вещей. Это не значило, что он обладал удивительной способностью воскрешать убиенных, это значило: оттащить труп из пентаграммы, установить на место свечки, а двух товарищей снова загнать в отведенные им места и заставить их заняться отведенными им ролями.

Тойво моментально понял, что в случае успеха конвоира у них второго шанса попросту не будет.

— Бей! — закричал он Вилье.

И тот, в долю секунды сорвав с себя ремень, наотмашь хлестнул пряжкой по лицу врага. Враг — не враг, но уж другом он не был точно. Удар заточенной кромкой глубоко располосовал щеку недруга, из пореза брызнула кровь, и все вокруг пришло в движение.

— Ходу! — приказал Тойво своему товарищу, осознав, что ноги у нег уже вполне неплохо двигаются.