Революция

Антикайнен нанес хлесткий удар правым кулаком, норовя угодить противнику в висок. Конечно, он попал, но только не в висок. Даже некоторая потеря концентрации, что произошла с петербургским гостем, не позволила Тойво воспользоваться преимуществом первого удара. Товарищ Глеб в последний момент дернул головой в сторону, не в силах уже полностью увернуться от кулака, и тот прошел по касательной.

— Щенок! — по-русски сказал русский.

«Не попал!» — по-фински с горечью подумал финн и бросился на врага, в надежде смять того наскоком и повалить на землю.

И это ему тоже не удалось. Товарищ Глеб был юркий, как ящерица, стремительный, как коростель, подвижный, как полевая мышь и сильный, как росомаха. Тойво же умел драться пока только с людьми, по-уличному, по-пацански. Но у него все же получилось избежать захвата русского.

Они опять встали друг перед другом. Странный петербургский гость, который, вроде бы, не особо стремился побеждать, и молодой парень, у которого побеждать не получалось. Товарищ Глеб был неаккуратно — явно в спешке — одет, на скуле — след кулака Антикайнена — наливался синяк.

— Я не буду тебе мешать, — старательно подбирая слова, проговорил он.

— Вот как? — усмехнулся Тойво.

— Я уйду в сторону, — снова сказал тот, однако не двинулся с места ни на сантиметр.

Где-то вдалеке послышались приглушенные расстоянием голоса. Если они еще немного постоят друг перед другом, преследователи совсем скоро окажутся поблизости.

— Что тебе нужно? — спросил Антикайнен.

— Мне нужно знать, что ты видел? — все также путая окончания финских слов, ответил товарищ Глеб. — Что там есть?

— Там — Валхалла, — ответил Тойво, потому что иного выхода он уже не видел. — Зал Света, Свет, Пан. Здесь — Самозванец, который прикидывается то богом, то сатаной.

— Ты дурак, мальчик, — сказал русский. — Ты не понимаешь, что есть. Я тебя найду.

Судя по всему, разговор был закончен. Антикайнен, стараясь держаться подальше от опасного незнакомца, подхватил свою котомку и, боясь перейти на бег, начал обходить своего врага. В самом деле, не сделались же они после разговора друзьями!

— Товарищ Бокий! — голоса приближались. — Глеб!

— Я здесь! — крикнул тот, и, словно получив от него команду, Тойво устремился бежать.

Он не знал, кто таков этот Глеб Бокий, но догадывался, что за ним стоят могучие силы. Прикрываясь революцией, потому что имело место обращение «товарищ», он занимался совсем другими делами. Вероятно, поиском, вот только каким?

Тойво не удалось убежать далеко, преследователи, бросившиеся в погоню в указанном русским направлении, теперь не отставали. Выход напрашивался сам собой: заставить их умерить свою прыть.

Антикайнен добежал до двух больших валунов и решился занять оборону именно здесь. У него было пять патронов в револьвере, был нож, так что дела вырисовывались не совсем уж безнадежно. Или — безнадежно, но не совсем.

Стараясь не торопиться, он расположился между камнями, оперся рукой о выступ и принялся ждать. Для этого не потребовалось мучиться в бездействии и бороться со сном. Вон они, голубчики, семенят с пистолетами, полные решимости отомстить за убиенного товарища. Как говорится, собаке — собачья смерть. А Резчику — от резаной раны. Сейчас эту решимость с их лиц придется убрать.

Тойво прицелился, выбрав мишенью их давешнего конвоира, и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал настолько оглушительно, что он даже оглох на несколько мгновений. А когда слух, пусть и с сопутствующим звоном, к нему вернулся, он сумел различить переходящий в бульканье крик и прочие голоса, выказывающие свое удивление.

Если кто-то орет благим матом, значит, у него что-то не в порядке со здоровьем. Если этот вопль переходит в хрип — значит, ему совсем нехорошо. Вероятной причиной может быть то, что Тойво попал в сипящего своим первым выстрелом, а не то, что тот ударился о камень.

— Мочи козлов! — не в силах сдержать охватившее его возбуждение, заголосил в ночное небо Антикайнен.

— Ах ты, гаденыш! — тотчас же прилетел к нему ответ. Не с неба, конечно, а от завалившихся, кто куда, преследователей.

Раненный перестал издавать какие-либо звуки, вероятно перейдя на другой уровень, на смертный. Это способствовало новой активности врагов.

Они вскочили, было, на ноги, чтобы устремиться в атаку, да Тойво был к этому готов. Он снова выстрелил и снова попал, на этот раз не оглохнув, потому что предварительно открыл рот.

Еще один человек заголосил от боли и несправедливости. Прочие двое принялись отстреливаться. Пули безрезультатно жалили камни, выбивая из них искры и крошево, и ощутимого вреда не приносили. Эхо выстрелов должно было уже домчаться по озеру до первых домов и всполошить дворовых собак, которые, в свою очередь, должны были всполошить их хозяев. Те проснутся, недовольные, оденутся, возьмут вилы и прибегут сюда, чтобы поднять на них проклятых нарушителей тишины и мирного сна. Тойво не хотелось бы, чтоб и его заодно со стрелками подняли, а сделали скидку по малолетству.