Революция

Он очень удивился, когда Элиас, удостоверившись в содержимом ящика, сказал:

— Хорошо. Закапывай его обратно.

— Как? — испугался Ийван. — Почему закапывать? Ты его не берешь? Мы так не договаривались.

— Да мы с тобой вообще никак не договаривались, — ответил ему Леннрот. — Я потом возьму, а сначала мне нужно уладить кое-какие дела в местных хозяйствах. Давай-давай, закапывай. Ты же видишь, я пришел без инструмента, так что мне работать нечем.

Ийван совсем удручился и, безвольно схватившись за лопату, набросал сверху ящика земли, выровняв яму с прочей поверхностью.

— А теперь что? — спросил он, закончив работу.

— А все! — похлопал его по плечу Леннрот. — Иди домой, отдыхай, а я с тобой свяжусь через денек-другой. Тогда и золото заберу. В самом деле, не в карманах же мне его нести? Порвутся карманы.

Они вместе отправились прочь от зарытого клада, но перед выходом на дорогу Элиас остановился.

— Не следует, чтобы кто-то видел нас вместе, — сказал он. — Ты иди, а потом и я пойду.

— Потом мы все пойдем, — горько усмехнулся Ийван и двинулся дальше в одиночку.

Через два дня Леннрота возле одной из усадьб остановили полицаи. Люди в форме были настроены агрессивно, ну, да им по службе положено во всех людях видеть врагов народа.

— Что здесь делаешь? — спросили один из них, щеголеватый ровесник Элиаса, косящий своими манерами под военного.

Конечно, можно было покривляться и тешить свое эго глупыми вопросами, типа «а в чем, собственно говоря, дело?» Однако проку от этого не будет ни на грош.

— Иду на встречу с Юханом Кайнулайненом.

— Это еще кто такой? — обратился франт к своим, вероятно, местным коллегам. Те только пожали плечами, поэтому Леннрот позволил себе смелость уточнить:

— Рунопевец из прихода Кесялахти. Здесь в гостях у родственников, вот я и записываю от него руны.

— Ты что — блаженный? — подал голос, возможно, только для самоутверждения, один из местных полицаев.

«Сам ты — блаженный!» — ответил ему Элиас, в мыслях, конечно же, а вслух произнес:

— Магистр философии университета города Або. Здесь в этнографической экспедиции с научной целью.

Местный служитель закона только сплюнул с презрением и явным разочарованием.

Что же тут сказать — тяжелая у парней работа, нервы, как канаты. Тем более, когда золото из клада ушло у них из-под носа.

Распростившись с Ийваном два дня назад, Элиас тем же путем вернулся обратно к памятному дереву с зарытыми под ним сокровищами. У него действительно не было с собой лопаты, зато в кармане покоился широкий скребок, которым легко можно было копать рыхлую землю. Таким образом, совсем скоро он переложил золото в свою кожаную куртку, связав ее рукава и получив тем самым узел, в который все слитки и поместились безо всякого труда.

Элиас отошел на пятьсот шагов от снова закопанного ящика и поместил сокровище под корни большого пня. И недалеко от дороги, и никто не знает о новом хранилище, кроме него.

Справившись со своей задачей, Леннрот однако не сумел выйти из леса: внезапно вокруг сделалось ужасно многолюдно. Суетливые парни в форме принялись окружать былое место клада со вполне определенной целью: найти, изъять и схватить. Схватить должны были его, а прочее относилось к золоту.

Никто не хватился кражи столь большого количества слитков, вероятно, потому, что она, эта кража, длилась не один год, может быть, даже, не одно десятилетие. Мельком бросив взгляд на сокровище, предъявленное ему Ийваном, Элиас определил, что оно принадлежит разным эпохам: печати на золоте различались. Шведские оттиски преобладали, но на одном из слитков уже стояла отметина Российской империи.

Как удавалось незаметно выкрасть шведское золото — этот вопрос, пожалуй, останется без ответа. Воры, вероятно, уже давно скончались по старости. Дело перешло потомкам, у которых ныне что-то не заладилось. Взяли слиток, подменили его свинцовым бруском, окрашенным в золотой цвет, да не прокатило. Где-то по пути драгоценных чушек в Петербург, либо куда-то в другую часть России, дело вскрылось.

А потомки тем временем задумали завязать с накоплением своего золотого резерва и сбыть его по спекулятивной цене. После такого решения обязательно возникает конфликт интересов: кто-то считает, что делиться поровну — нехорошо, а хорошо — вообще не делиться. Поэтому Ийван, терзаемый совестью, либо сознанием, что обязательно попадется, столь утомлен. Он не мог не сотрудничать с полицией.

Леннрота должны были взять с поличным, чтобы выйти на след золотого трафика, если таковой существует. Но у него по этому поводу были другие мнения. Кто-то проницательный в полицаях при отчете Ийвана понял, что здесь как-то нечисто, черт с ним, с обладателем сокровища, с курьером — само золото бы не упустить!