Революция

Чтобы выйти из этой ситуации, он и бросился на колени, однако вместо мольбы о милости, чего требовало такое положение, ударив костяшками руки в бедро дезертира, чуть выше колена. В этот удар он попытался вложить весь вес своего тела.

Тотчас же откатившись назад, Тойво, казалось, забыл о своем враге, снова поднявшись на ноги и в один прыжок оказываясь возле Лотты. Ни мало не заботясь об угрозе ножа в спину, он помог своей девушке подняться на ноги.

А ей действительно было очень больно. Неудачное падение самым подлым образом привело к тому, что она сломала себе левую руку, и теперь, прижимая ее к груди, она плакала, как ребенок.

Тойво, бережно поддерживая девушку за плечи, повел ее к ближайшей скамье.

— Все кончилось, Лотта, — сказал он. — Теперь нам нужно позаботиться о твоей лапке.

Спрашивать о самочувствии он не стал — к чему пустые вопросы? Хотелось как-то поддержать дорогого ему человека, приободрить и успокоить.

— Вызовем карету скорой помощи, приедем к докторам, там тебе поставят гипс и пропишут двухдневный успокаивающий массаж, — говорил он всхлипывающей девушке. — Массаж я беру на себя, а с тебя только спирт.

— Это зачем — спирт? — удивилась Лотта, на миг отрешившись от своего горя.

— Так мы с тобою бухать будем, потому что у нас стресс, а у тебя, вообще — травма.

Девушка непроизвольно заулыбалась сквозь подсыхающие на ее щеках слезы, и Тойво понял, что теперь все должно быть лучше, чем минуту назад.

— А что с этим бандитом? — внезапно вспомнила она.

А что с ним? Да ничего. После удара по ноге, полученного от Антикайнена, он попытался шагнуть к своему противнику, полоснуть его ножом и бежать прочь, да у него не вышло. Досаженная нога оказалась какой-то парализованной, словно чужой, и работать ногой отказывалась. Она теперь работала бревном. А на одной конечности далеко не ускачешь. К тому же и парни из патруля подоспели, представились прикладами ружей в спину, зачитали права несколькими пинками по голове и застегнутыми на руках, заведенных за спину, наручниками выразили свое приветствие: «добро пожаловать в Выборг».

На следующий день Тойво и бывшую с ним вместе Лотту разыскал местный полицай.

— Прошу вас сходить со мною в участок для соблюдения ряда формальностей, — сказал он.

У Лотты опять заболела рука под гипсом, а Тойво разом поскучнел: вопросы о его способе жизни и средствах к существованию он не любил.

— В чем, собственно говоря, дело?

— Нижайше просим вас опознать злодея, — очень учтиво ответил полицай. — Без вас нам было бы крайне затруднительно взять такого матерого преступника. Вам всего лишь по протоколу нужно удостовериться, что задержанный — именно тот, кто пытался взять в заложники девушку Лотту, принеся ей телесную травму, и зарезать вас, господин Тойво, как порося.

Антикайнен еще больше поскучнел: стало быть, теперь местным служителям закона о нем все известно. А раз сравнивают со свиньей, которую режут, то ничего хорошего в этих знаниях они не обнаружили.

Однако делать было нечего, пришлось идти вслед за торжественным, как на параде, полицейским.

В участке Лотте совершенно неожиданно преподнесли букет белых роз, а Тойво каждый полицай по очереди душевно жал руку. Вероятно, резать можно не только свиней, и именно это имелось ввиду под словом «зарезать».

— Спасибо, спасибо, — говорили все они друг за другом.

Потом показали угрюмого дезертира, сидящего в камере, и предложили поставить подписи под протоколом опознания.

— А кто он такой? — весьма польщенная таким вниманием, поинтересовалась Лотта.

— О, это тот еще фрукт! — хором ответили полицаи. — Армейский агитатор, дезертир с поля боя, убийца, член РСДРП с 1905 года, террорист Василий Мищенко. Революционер, одним словом.

Тойво закашлялся.

— Мне не нравится революция, — сказала Лотта. — Если в ней такие негодяи.

— Так негодяи всегда лезут туда, где им можно выразить свою негодяйскую сущность: в революцию, в Думу, даже в полицию, — сказал один из полицаев, и коллеги сразу же косо посмотрели на него.

— Друга моего этот Мищенко на вокзале застрелил, — невозмутимо продолжил тот же полицай. — Узнал он его случайно, слышал несколько раз на солдатских митингах, вот и получил пулю в лоб. А ваш кавалер — молодец, не растерялся. Где, кстати, обучались такому поведению?

Тойво понял, что вопрос к нему.

— Шюцкор, — пожал он плечами, больше не пытаясь ничего добавить. Ему хотелось побыстрее отсюда выбраться, да, к тому же, совсем скоро был его поезд, а с Лоттой у него оставалось еще некоторые незаконченные дела.

Уже на улице девушка, прижавшись к нему, снова сказала:

— Мне не нравится ни революция, ни революционеры.

— И мне, — вздохнул Тойво.

24. Путь к независимости

Время шло в новых заботах, неминуемо приближая «точку невозврата» для газетчика и ученика шорника, шюцкоровца Тойво Антикайнена. Ему все еще казалось, что в любой момент можно завязать. Но казалось уже не так, чтобы с большой долей уверенности.