Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Асмодей вообще фигура противоречивая, хоть он и царь всех демонов, но обожает скитаться в одиночестве и по земле, но уже как безымянный бродяга, предсказывает людям будущее, указывает им на зарытые в земле клады, но в то же время он главный развратник на свете, демон похоти, подстрекает мужчин и женщин на измены друг другу и к блуду на стороне…

– Хороший у нас переговорщик, – сказал я с тревогой. – А он нас самих не обманет?

– Зачем ему такое? – спросил Агиросион резко.

– Просто так, – ответил я. – Асмодей, как я понял, многое делает просто из любви к чистому искусству. То он сперва подсказал Соломону, где достать особый камень шамир, теперь это корунд, чтобы обрабатывать глыбы, раз уж железом обрабатывать камни для Храма запрещено, то превратил Соломона в бродягу и забросил на край света, а сам сел на его трон и потом несколько лет вязался с его женой, прекрасной царицей Савской…

Агиросион сказал нехотя:

– Царица Савская сама была могучим демоном. Даже царицей демонов. Так что Соломон знал, на какую опасную тропу вступает.

– Асмодей потом передал Соломону колдовскую «Книгу Асмодея», – сказал я, – на чем они и помирились, но книга хоть и потеряна, однако сохранились переводы… Не знаешь, где достать хоть один экземплярчик?

– Переводы никуда не годятся, – ответил он нехотя и посмотрел с ожиданием в темное небо, – толку будет мало.

– Но все же…

Подземный грохот прервал мои слова. Земля качнулась, почти угасшее пламя взметнулось с новой силой. Рядом с Агиросионом поднялась массивная красно-коричневая фигура закованного в латы существа, я не сразу понял, что это не латы, а окаменевшая кожа, уплотнившаяся, обожженная в огне настолько, что стала негнущейся.

Он остался неподвижным, Агиросион что-то спросил у него, потом сказал мне вполголоса:

– Это Бадаргун. Он не слишком силен, но сумел развить в себе одно интересное свойство…

Я спросил опасливо:

– Какое?

– Любой, ударивший его, может убить с одного раза, но если ударит дважды, Бадаргун выживет, а умрет ударивший.

– А какой дурак его станет бить дважды?

Он пожал плечами.

– В бою не сразу сообразишь, что он уже почти мертв. А Бадаргун умеет и мертвым стоять на ногах некоторое время. В общем, потому его опасаются и ангелы. К тому же умеет принимать разные обличья, не всякий, даже знающий его секрет, поймет, что это и есть Бадаргун…

– Тоже архидьявол? – спросил я. – Как и Асмодей, что архидемон, архидьявол и везде у него это архи?

Агиросион не ответил, а из огненной ямы поднялся третий демон, я видел, как Агиросион нахмурился, а тот сказал сразу:

– Асмодей не придет.

– Что так? – спросил Агиросион.

– Говорит, – ответил демон, по осанке и виду один из Перворожденных, а это значит, Темный ангел, а не рожденный от ангелов демон, – его присутствие только повредит переговорам. Да и сам он не утерпит.

Агиросион сказал со вздохом:

– Жаль, его хитрость пригодилась бы. С другой стороны, ты, Гамалиэль, остался самым незапятнанным в нашей борьбе. К тому же умеешь предсказывать будущее.

Ангел, которого он назвал Гамалиэлем, покачал головой.

– Я могу предсказывать, когда мне его не затемняют. Еще хуже, когда незаметно искажают. Так что обойдемся без предсказаний… А это и есть тот смертный?

Мне послышалось в его ровном голосе нескрываемое презрение, а так как я уже успел устать от напряженного ожидания, то ответил, сам того не желая, достаточно резко:

– Да, я слабый смертный и все такое, слышал, можете не повторять. Но я живу в жестоком мире, потому знаю, что такое подвох, подножка и что такое подстава. Вы с этим еще не сталкивались. У вас если друг, то друг, а враг – это враг. У него на лбу написано, что враг.

Гамалиэль сказал с подозрением:

– Ты это к чему, смертный?

– Вы все забыли, – сказал я с нажимом, – что вы после той великой битвы больше не сталкивались в боях и конфликтах?..

– И что?

– А пламя лютой вражды постепенно гасло, – напомнил я, – не получая сухих дровишек?.. Вспомните, вспомните!

Судя по лицам всех троих, в самом деле постарались вспомнить, наконец Гамалиэль прорычал злобно:

– И что из этого?

– Внезапный всплеск вражды, – пояснил я, – не бывает вот просто так. Что-то как-то, поняли? И зачем-то!.. Вам легче, у вас вон крылья. И живете долго, все это было при вашей жизни. Первый конфликт, постепенное угасание вражды, а потом этот новый взрыв мордобития и, главное, всплеск ненависти к человеку, что для меня, понятно, главное. По мне вы хоть поубивайте друг друга, но человек при чем?.. Мне, чтобы разобраться, нужно долго и муравьино рыться в старых книгах, стараясь понять, что же случилось такое… а вам только вспомнить и свести обрывки воедино.

Гамалиэль оглянулся на Агиросиона, словно за поддержкой, спросил надменно:

– А что, вражда когда-то утихала?

Агиросион промолчал, а я ответил твердо:

– Даже я, простой смертный, по книгам и летописям это понял. А вы? Неужели толстокожее орков?

Агиросион покачал головой, не сводя с меня взгляда янтарных глаз.

– Не дерзи, – произнес он. – Мы не любим, когда нам дерзят. А вражда в самом деле утихала все больше и больше, сейчас припоминаю. А потом все началось снова.