Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

— Награда не требуется, — сказал я.

— Получишь ты награду, не сомневайся. Не могу поверить, что ты реально полез туда еще раз.

— Самому не верится.

— Мне так страшно тут было. Боялась, что они тебя схватили.

— Еще могут, — сказал я. — Я серьезно, нам не стоит тут задерживаться дольше необходимого. — я посмотрел в сторону моста. Он был вне поля зрения, скрытый густыми зарослями свисающих над берегом ветвей.

— Наверное, здесь нам ничего не грозит, ты как думаешь? — спросила Айлин.

— Как знать.

Она заглянула в свой бумажник.

— Я ничего не брал.

— Да знаю я.

— Они тоже, наверняка. Если б вообще нашли твою сумочку, то забрали бы ее целиком.

— Скорее всего. — она положила бумажник обратно.

— Я только спички у тебя стырил, — признался я.

Она поглядела на меня:

— Покопался у меня в сумке, все ж таки?

— Ради благого дела. Мне надо было посветить чем-то, — я вытащил коробок из кармана и кинул в ее сумочку. — Спасибо, кстати.

— Всегда пожалуйста.

Она присела на корточки, поставив сумку на землю, затем оглядела свою одежду. Вскоре, вновь посмотрела на меня.

— Ты там трусы мои случаем не находил?

— Они, похоже, в числе пропавших.[26]

— Ну, чудесно.

— Извини.

— Значит, один из тех… троллей

… их забрал?

— Не обязательно. Я мог просто не найти.

— Надеюсь, что так, — сказала она. — Противно даже думать, что… — она потрясла головой, встала и просунула ноги в джинсы. — Мы, наверное, сумасшедшие… — пробормотала она, застегивая пуговицу на талии.

— Ага.

Она застегнула молнию и улыбнулась мне.

— Но это было что-то, да? В смысле, до того, как…

— Что-то с чем-то, ага.

— Я никогда еще… — она снова помотала головой. — Реально что-то невероятное.

— Да уж.

Она наклонилась и подняла с травы свой лифчик.

— Не хочешь это надеть? — спросила она.

— Как-то не очень.

— Я тоже не хочу, — она засунула бюстгальтер в сумочку, затем села на землю и начала обуваться.

— Ты как себя чувствуешь, нормально? — спросил я.

— Довольно нормально, учитывая обстоятельства. Мы ведь живы, да? И не очень сильно пострадали. Могло быть гораздо хуже.

— Это уж точно.

— Знаешь, я прямо сейчас только одного хочу — поскорее добраться к тебе домой, принять долгий горячий душ, и потом напиться в хлам.

— У меня только полбутылки вина.

— По дороге возьмем чего-нибудь, — обувшись, она встала. — Ты не замерз еще?

— Только слегка.

— Бедненький мой, — она широко развела полы своей рубашки и шагнула ко мне, обвив руками. Жар ее тела просочился сквозь мою замерзшую кожу. — Ну, так получше? — спросила она.

— Весьма.

Глава 22

Поднявшись по насыпи, мы забрали наши вещи из-под парковой скамейки. Я повесил свою сумку за спину, на манер ранца, и понес книги и тетради Айлин в руках, прижимая их к груди. Так я чувствовал себя чуть менее голым, да и от холода помогало, хоть и немного.

Но было трудно игнорировать тот факт, что я был обнажен до пояса. А также исцарапан и окровавлен, что быстро стало ясно, когда мы ступили на освещенную фонарями улицу.

Айлин, искупавшись в ручье, не носила никаких кровавых следов. Ее лицо, однако, выглядело заметно побитым. Кроме того, ее волосы были мокрыми и растрепанными.

Дабы избежать встречи с охраной кампуса или с кем-либо из знакомых, мы пошли не сквозь университетский городок, а вокруг него.

Благодаря чему и наткнулись на Руди Киркуса.

Я знал Киркуса с первого курса. Мы с ним оба специализировались по английской литературе, так что проводили немало времени на одних и тех же парах. Кроме того, мы оба состояли в редакции университетского литературного журнала «Львиный рык». Заносчивый всезнайка с заоблачным самомнением, он считал себя, похоже, божьим даром для мировой литературы и образцом хорошего вкуса.

Этого парня было не сложно узнать издалека. Ростом под метр девяносто, очень худой, он вышагивал словно полковой барабанщик во главе собственного парада. Его униформу составлял вельветовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, джинсы, голубая джинсовая рубашка, туфли и аскот. Он ВСЕГДА носил на шее шелковый галстук-аскот, без исключений.

И если б я увидел Киркуса издали, то потащил бы Айлин в противоположном направлении. Очень быстро. Но увы, он внезапно вывернул прямо перед нами из-за угла банка, где-то в квартале от кампуса.

— Огошеньки! — сказал он. Затем хлопнул меня по плечу. — Эдуардо, старина. И Айлин! Какими судьбами?

Киркус был уроженцем Сан-Франциско, но очень любил изображать стереотипно-британский акцент и манеры. Скорее всего, большую часть этих ужимок он почерпнул из старых фильмов про Шерлока Холмса с Бэзилом Рэтбоуном и Найджелом Брюсом.[27]

— Как дела, Киркус? — спросил я.

— Идут-идут, дела-делишки, — кивнув, он сцепил руки за спиной и начал, в своей обычной манере, покачиваться с пятки на носок, и обратно. Склонив голову на бок, он поглядел на мою грудь. — Скажи-ка, старичок, а не прохладственно ли прогуливаться по улицам в ночную пору без рубашки?

— Попробуй сам, авось понравится. — сказал я ему.