Рифейские горы

— Я с гор, — ответил Айвар, недовольно нахмурясь. Шарши догадался так легко, так быстро, а ведь все другие не замечали. И хоть и не было в этом ничего страшного, но привычка скрывать существование своего народа действовала и на этот раз. Это Лидас о нас всё выспрашивал, он выполнял приказ Воплощённого, но теперь все они далеко, в прошлой жизни. — С тех гор, что на севере, вверх по течению Вайды…

— Мы называем эти горы Рифейскими. У нас говорят, что за их непроходимой стеной живёт могучий народ бессмертных. Прекрасных, равных богам по силе и по мудрости…

— Глупости! — перебил Шарши Айвар. — В этих горах живём только мы, мараги… Ну, есть ещё другие племена, они меньше нашего и пытаются воевать с нами, а чаще — торгуют. И они не могут сравниться с богами… Глупости у вас говорят.

— Это старая песня. Я слышал её от своего деда. У нас не сочиняют, у нас воспевают героев, а не придумывают их.

— Но и мы не бессмертные! — Айвар тоже поднялся, смотреть на Шарши снизу было тяжело: затекала шея. — Мы — хозяева в наших горах, мы добываем за год золота больше, чем ты можешь увидеть за всю свою жизнь. Мы делаем лучшее оружие в этом мире. Но мы не бессмертные, и мы не равны богам.

— Да, я вижу. — Шарши усмехнулся, смерив Айвара быстрым взглядом с головы до ног. — Я вижу, ты ничем меня не лучше. Какой же ты бессмертный? — Рассмеялся, отворачиваясь, будто теряя к Айвару всякий интерес.

— Мараги… Мараги… — Шарши повторил несколько раз незнакомое ему слово. — Никогда о таких не слышал.

— Мы пытались торговать с одним вайдарским племенем. Лет десять назад. Или чуть больше… И ещё с другими… С Рыжим Вашивом…

— Знаешь, сколько наших стойбищ на равнине? Вайда всех поит и всех любит одинаково…

— Да, вас много. Да и мы предпочитали торговать с виэлами. Отец в пяти племенах был желанным гостем…

— Так ты — сын вождя? Царевич? — Шарши повторил свой изучающе-оценивающий взгляд, удивлённо присвистнул. Тонкая ниточка солнечного луча, проникающего через щель в дощатой двери, падала ему на лицо, заставляла блестеть тёмные огромные зрачки. Он даже после порки оставался прежним: вольно-красивым, способным удивляться, несмотря на боль.

— Если ваше племя так богато, ты мог бы дождаться выкупа. Аэлы любят золото…

— Никто из моих не знает, что я здесь, — возразил Айвар. — Я вернусь сам!

— Да?! — Шарши расхохотался, вскинул голову, и тут же сморщился от боли. — Думаешь получить из рук Воплощённого меч вольноотпущенника? Ты можешь попробовать. Может, и повезёт, лет через пять, если раньше не убьют.

Айвар вопрошающе бровями повёл, он не понимал, о чём это Шарши.

— Так ты не знаешь?! Не знаешь?!

Если тебя будет любить зритель, если ты пройдёшь через десяток боёв, если ты будешь лучшим из жертвенных воинов, то можешь получить свободу, сохранив собственную жизнь. Аэлы обожают смелых воинов. Только не думай, что такое здесь сплошь и рядом. Из кожи придётся вылезти.

— Вылезу, если надо будет. Не бойся! — По тону голоса чувствовалось, что Айвар настроен решительно.

— Думаешь, ты один такой умник? — Шарши усмехнулся. — А может, это легенда просто, для таких, как ты? Чтоб на меч потом лезли? Хотя, нет. Я знаю, такие случаи уже были. Здорово, конечно, — получить свободу от самого Правителя. Выкупиться за счёт государственной казны. И никто тебе не указ. А какая слава, а? Все в лицо знать будут! — Шарши вздохнул мечтательно, сел на земляной пол прямо там, где стоял. — Да-а, — протянул грустно. — Сказка!

А Айвар задумался. Ведь это же шанс! Ух, ты! Ощущение скорой, близкой свободы вселяло уверенность в собственную неуязвимость. Стать лучшим воином? Убивать, чтоб получить вольную? Не трусить в бою? Не быть слабаком? Всего этого может хватить для того, чтоб получить вольную. Значит, надо вылезти из кожи! Надо!

* * *

Отточенный клинок убран в ножны, банка с мелкого помола кирпичной крошкой унесена из комнаты. Вытирая вымазанные маслом и кирпичной пылью пальцы о тряпку, Кэйдар исподлобья следил за служанкой, подтирающей за ним пол.

Молодая ладненькая брюнеточка. Фигурка как раз в его вкусе: стройная до изящного. Невысокая ростом. Открытые до плеч руки с летним золотисто-нежным загаром. Красивая шея.

Он наблюдал за всеми её движениями, чувствуя, как в животе копится знакомый жар возбуждения, медленно перетекающий вниз, теснящий, требующий выхода.

Как давно же у тебя не было женщины!

Схватил девчонку за мокрую руку, рванул на себя. Девушка коротко вскрикнула, удивлённо скорее, чем с испугом. Упала на ложе навзничь. Глядя ей в лицо, не давая подняться, Кэйдар наклонился низко-низко, заглядывая в глубину зрачков, спросил, улыбаясь:

— Зовут-то тебя как, красавица?

— Синта, господин. — Девушка, улыбаясь, провела левой свободной рукой себе по лицу, убирая выбившуюся прядку, попавшую в глаза.

— Я не видел тебя раньше, Синта, — заметил Кэйдар, а сам подумал про себя: «Понравиться хочет ещё больше. А сама от радости так и светится. Конечно, господин внимание обратил…»