Рифейские горы

Лил осторожно подушечками пальцев коснулся щеки Ириды, словно удостовериться хотел, что перед ним живая женщина. Конечно, после стольких дней голодовки и полной изоляции от мира, можно чего угодно ожидать. Ирида выглядела усталой до изнеможения, предельно ослабевшей, но во всяком случае не близкой к смерти. Лил смерил ей пульс, понаблюдал за тем, как виэлийка играет с ребёнком, спросил у Кэйдара:

— Вы давно её выпустили, господин?

— Только что!

— А кормить не пытались?

— Я дал ей немного молока. Совсем чуть-чуть…

Несколько раз кивнув головой с довольным видом, Лил поднялся.

— Сейчас ей нужно дать выспаться. Утром молочной каши с мёдом… Тёртых орехов с молоком… Пускай они будут пока вместе… — а Даиде сказал другое:- Приготовьте ей утром ванну, но не очень горячую… Думаю, назад, в подземелье, она уже не вернётся.

Часть 25

Глядя в крошечное личико своего сына, Айна всё больше с каждым днём видела его сходство с Лидасом. Маленький, родившийся раньше срока, никто особо не верил, что он будет жить. Он и при родах-то закричал не сразу. Лилу пришлось сильно ущипнуть его за щёчку: бурое пятнышко синяка различается до сих пор.

Сами роды Айна перенесла тяжело, даже сейчас, спустя неделю, с постели почти не вставала. Но от кормилицы отказалась решительно, несмотря на все уговоры Альвиты, кормила грудью сама, что для аристократки являлось делом неслыханным. Они и спали вместе на одном ложе. Айна боялась доверить своего мальчика чужим рукам, ночами подолгу не могла заснуть, всё прислушивалась к звукам за дверью, оберегала покой сына и ждала людей Кэйдара.

Так этого братец не оставит, он просто дал ей время расслабиться, потерять осторожность, а потом, улучив момент, выкрадет ребёнка, объявит его умершим. Да, он на всякое способен, лишь бы ударить побольнее, заставить мучиться. Связь с Айваром он никогда не простит и никогда не забудет. Хотя то же самое можно и про Лидаса сказать. Он с того раза больше и не заходит, забыл будто вовсе, но Айна и сама не хотела бы видеть его лицо, сведённое судорогой разочарования и боли.

Его предала женщина, которую он любил до беспамятства. Может, оно и к лучшему, что отрезвление всё-таки пришло, пусть и таким способом.

Конечно, Айна интересовалась мужем, его отношение к ребёнку заботило её особенно сильно. Лидас не считает мальчика своим, принципиально отказывается в это верить, хотя Стифоя — единственная нить, ещё связывающая между собой супругов, — пыталась и не раз объяснить всё Лидасу. А может, так оно и лучше будет? Зато в покое оставил, не требует больше никаким объяснений, не навязывается со своей любовью.

Он теперь на Стифою переключился. Завалил её подарками, украшениями из золота, серебра и камней, дорогой одеждой, готовит ей вольную. Совсем перепугал девчонку своим вниманием. Ей это непривычно: своя комната, слуги, горы дорогих вещей. На любое из подаренных украшений можно купить десяток рабынь, если не больше. Любая бы на её месте уже нос задрала, а эта малышка ко всему относится с мудрым спокойствием и терпением. Ей только любимый мужчина и нужен, а не его подарки. Хоть и довольна, конечно же, всё тащит показать, а вот разговоры общие с Лидасом пересказывает неохотно, смущается, много пытается утаить.

Вот и сегодня с утра принесла показать очередной подарок: ожерелье из белого золота. Красивое, марагской работы. В виде цветов с широкими изогнутыми лепестками, сердцевинки набраны зернью из маленьких шариков жёлтого золота. Айна узнала в цветах дикие ромашки, долго держала в руках ожерелье, привычно ощущая прохладную тяжесть золота.

Зависти на сердце не было ни капельки. Ни зависти, ни сожаления. Одна лишь грусть. «Чьи руки делали тебя? О чём думал мастер, припаивая эти шарики ровными рядами? Может быть, мечтал подарить его своей невесте? Преподнести как дар от себя?.. Как он выглядел, этот мастер? Может, он и не так молод, чтоб делать подарок для будущей жены? А может быть, руки Айвара, твоего Айвара, касались этого золота? Обтачивали отливку? Прорезали в лепестках жилки? Может быть, он и горбился над этой побрякушкой не один вечер, чтобы какая-нибудь аэлийская модница сунула её в свой ларец к другим таким же, только потому, что появляться на людях дважды в одном и том же ожерелье — дурной тон?»

— Красивое! — Айна бросила украшение на покрывало резким движением, будто отталкивала от себя вместе с грустными мыслями. Проклятые мысли! Они постоянно возвращают тебя к одному и тому же. Он наверняка уже мёртв, раз попал к Ликсосу, в его противные паучьи лапы. Мерзкий горбун. Айна видела палача всего раз в жизни, на долю секунды они встретились глазами, столкнувшись во внутреннем дворе Дворца, но Айне хватило и этого. Три ночи её мучили кошмары, кровавые пытки и ужасы. Слухи об этом человеке ходили один страшней другого.

Кэйдар знал, кого привлечь. Специально, чтоб помучить её. И его. Помучить его перед смертью…

Стифоя не заметила этого резкого движения, не видела она и лица своей хозяйки, шила маленькую распашоночку своему будущему ребёнку. Ответила только, не поднимая головы, со вздохом: