Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Извини, но это сейчас неважно. Действительно неважно. Но если настаиваешь… Знаю одного из твоего племени, живёт в пустыне. Жуткий тип. Я ему ни разу на мечах не выиграл. — Джази говорил это с рассеянной улыбкой, смотрел в небо, будто ушёл в воспоминания. — Ещё знаю Энба-медведя с архипелага Эхередс. Ну и одного из своих, из Боа, но он уже, наверное, помер от старости. Жил на острове Балырлу. Говорят, призыв — это редкость, доступная лишь избранным. Но мне что-то не хочется привязывать к себе никого.

— А быть привязанным? — кашлянув, спросил Рихард, гоня мысли, что и призыв из-за яда может не сработать.

— Если это будет нужно…

— А у тебя друг в Макавари — лекарь. Ты призвать его можешь? — обернулась Лукреция к Фениксу, будто раздумывала об этом какое-то время.

Рихард втянул голову в плечи, не желая посвящать Чародейку в свои мысли. А были они не весёлыми и, как казались самому мальчику, весьма эгоистичными и жестокими. Он был уверен, что Бэн не поможет. Ведь именно из-за его неумелого лечения Алеку пришлось остаться в Скрытой деревне. Да, там были особые обстоятельства: редкий тип отравления пещерной водой, которое следовало излечить определённым средством — белёсыми панцирными крысами, живущими там же. Но это повторялось прямо сейчас! Так что мог сделать сын пастушки, мнящий себя врачевателем, когда нужно лишь одно лекарство, которое уже никак не достать?

По словам пирата помочь могла только лишь мазь из мозга агачибу, но все три монстра после ночной бойни уже давно скрылись за горизонтом. И Рихард понимал: шансов нет. И не верил в это. Не хотел верить, но… Он потряс головой: верить и знать — разные вещи. Он вспомнил день своей инициации, когда тело впервые окутал покров огня, приняв форму птицы. Возможно, через три дня это повторится, вот только в последний раз. А, возможно, они успеют. Макавари — портовый город, куда приплывало много людей, наверняка, там можно найти лекарей и редкие снадобья. А Бэн… Призвать его сюда, в лодку, равносильно обречению на гибель, только если не передать свисток. Но как же не хотелось вручать кому-то вещицу, связывающую его с предками, — наследие Айлаха. Даже отдать Джази, который говорил, что свистком владел его родич. Мальчик чувствовал, что ни за какие посулы не расстанется с этой вещью, сделанной самим первоФениксом. Да, призвать Алека тоже было рискованно, но так хотя бы не будет нарушено обещание. И Рихард подумал, что не против отдать свисток воришке, за которого попросила сама Олли. Мама… Если бы она сейчас его увидела, что бы сказала? Огонь, просверкивающий холодными фиолетовыми искрами, вновь стал теплее, напитался солнечным светом, успокаивая, даря надежду. «Всё будет хорошо. Мы все доберёмся до Макавари. Обещаю!» — решил Феникс и улыбнулся. Образ матери в его памяти улыбнулся в ответ.

Феникс посмотрел на Лукрецию, та, подняв жалобно брови и опустив уголки губ, указала взглядом на пирата. Но Рихард уже и сам всё увидел и не стал приближаться, чтобы не помешать. Джази, наклонившись вперёд и раскачиваясь, сидел на коленях рядом с Паулиной, гладил край одеяла, что-то беззвучно шептал. Под глазами у него было мокро, нос покраснел, плечи и руки дрожали. Волосы, торчащие над широкой головной повязкой, уныло свисали. Рихард почувствовал, что смотрит на то, чего видеть не должен, подумал с глубокой печалью: «Да он ведь прощается, будто не хочет отпускать её вместе со своей прошлой жизнью, тянет время. А вся эта болтовня… Может, он боится чего-то? Боится, что вместе с ней закончится что-то про него? Но ведь он сам говорил… Я не должен мешать ему. Но как же Алек? Время уходит. Три дня, осталось всего три дня».

— Тебя оставить ненадолго? — шепнула девушка.

Джази отдёрнул руку, взгляд его стал острым, но сразу смягчился.

— Прости, красотка, не нужно. Пора. Повторим наш подвиг в обратном порядке.

— Надо найти плот или… — засуетился Рихард, но пират сморщил нос.

Крылья в этот раз показались тяжёлыми. Когда Феникс тянул на верёвке массивное тело, а спутники толкали, он жалел Паулину. И себя. Он до сих пор не мог поверить, что она мертва. Люди очень странно умирают. Они почему-то не могут обратиться, как Фениксы, в огненных птиц, взмыть к солнцу и раствориться в нём. Так может, для неё ещё не всё кончено? Хотя, он сам видел её рёбра, да и лужа крови на палубе была велика. Вряд ли бы с живого человека столько вытекло.

Тренькнула перерезанная верёвка. Освобождённый от ноши Рихард взмыл в небо, придерживая конец плетёнки, привязанной к поясу. Далеко внизу раздался всплеск. Две крошечные фигурки стояли рядом на палубе, их руки, висящие вдоль тел, почти соприкасались. Мальчик взлетел ещё выше, воззвал к Фениксу, чтобы посоветоваться… Хотя бы голос бога услышать, но в ушах лишь стучал ток крови, шумел ветер, а пламя, будто отравленное агачибу, вновь заискрило фиолетово-едким. «Мне нужно поторопиться!» — отчаянно подумал Рихард и бросился в лодку.

Они замыли пятно крови тем самым одеялом, выкинули и его, и Феникс решительно произнёс: