Рихард Феникс. Море. Книга 3

Когда открыл глаза, то подумал, что спит. Ведь так не бывает, что вокруг безграничная синь воды, переходящая в небо, и ни гор тебе, ни домов. И воздух совсем другой: солёный, острый, по-особому свежий. Одно лишь осталось неизменным: перед ним были двое парней и девушка. Но иные. И тот, что стоял ближе всех, был окутан искрящимся жёлто-фиолетовым пламенем.

Алек попятился, нога ударилась в угол, но объёмистая сумка будто провалилась в пустоту, да ещё и растрепавшиеся волосы мешали рассмотреть всё вокруг. Осторожно оглянулся. Там, на шаг позади, где сходился в острый угол нос лодки — а это точно была лодка, похожая на рыбацкие, какие он помнил из детства, — уже плескала вода. Некуда отступать. Оставалось лишь сделать решительный шаг вперёд.

— Привет, — раздался знакомый голос. — Знакомьтесь. Это — Алек. Его я и обещал призвать. Это Лукреция — Чародейка, она очень хорошая, хоть и вредная. А это Джази — он пират, сначала он хотел меня обокрасть, а потом передумал. Поэтому он с нами. Эй, ты же меня ещё не забыл? Я — Рихард!— быстро заговорил человек объятый пламенем.

— Не забыл, — тихо ответил Алек, а сам подумал: «Как я мог тебя забыть?».

Он обвёл свободной рукой вокруг своей головы, собрав волосы, оглядел присутствующих. Бледная девушка, казалось, витала в облаках, глядя сквозь него. Парень с красной повязкой и торчащими над ней светлыми волосами, медленно оседал на колени, открыв рот и выпучив разноцветные глаза. Мальчик, стоящий рядом…

Когда Алек вгляделся в него сквозь огненный покров, то не сразу узнал. Тот явно подрос, похудел и осунулся. Но не это и не странный огонь отталкивали прибывшего. В том, кого он видел перед собой, с трудом узнал весёлого наивного мальчика с круглыми щеками и с живыми ярко-синими глазами, с которым встретился в первый раз в Лагенфорде дней пятнадцать тому назад.

У этого, который качался от каждого дуновения ветерка, была серо-землистая кожа; бесцветные глаза в тёмных кругах выглядели глубокими заброшенными колодцами, сухие растрескавшиеся губы кровоточили, правая рука, потемневшая и распухшая, со скрюченными пальцами безвольно болталась. Истрёпанная одежда — вся в тёмных пятнах. Когда он повернулся спиной и пошёл к небольшому строению на палубе, в глаза Алеку бросилась жёлто-фиолетовая слизь, которая стекала по жилетке из раны над правой лопаткой. Кожа вокруг неё в прорехах ткани была почти чёрной. «А ведь его мама просила меня за ним присмотреть», — с ужасом подумал призванный, стыдясь даже представить добрую и красивую женщину, которая его слушала и успокаивала те три дня в заточении. Одни из счастливых дней в последние годы.

Алек оглядел остальных, те делали вид, что всё в порядке, никак не реагируя на состояние горящего мальчика, хотя… Парень в повязке подскочил, бросился к призванному — свистнула сталь, плеснула кровь — и с криком упал на колени. В руке, непонятно синей, он сжимал длинную кровоточащую алую прядь, которая уже распадалась пеплом.

— Мой господин… — прошептал парень, ошарашенно глядя на Алека, и без чувств рухнул лицом вниз, к ногам призванного.

Глава 77

Взрослые игры

Вчетвером на лодке всё ещё не было тесно, но Рихард то и дело на кого-то натыкался взглядом. Да и говорить, свободно, доверительно, как это было наедине с Лукрецией, стало сложно.

Алек, видимо, плохо перенёсший призыв и не до конца выздоровевший, молчал, не сводя взгляда с Феникса. Все попытки разболтать бывшего воришку ни к чему не привели. Джази, внезапно потерявший сознание после появления Алека, крепко спал почти на том же месте, где до этого лежала Паулина. Чародейка бесцельно бродила по палубе, скрыв лицо белой маской с почти вылезшими, вылинявшими в серо-розовый перьями по верхнему краю. На вопросы Лукреция не отвечала, лишь пожимала плечами, и Рихард вскоре оставил все попытки, почувствовав себя очень одиноким среди этих людей.

Вновь захотелось всё бросить и улететь. Но желание это, вялое, быстро утухнувшее без подпитки злостью, не вызывало ни одного всплеска пламени помимо того, что уже давно второй кожей покрывало мальчика. Поэтому, чтобы занять себя хоть чем-нибудь до пробуждения Джази, Рихард стоял на крыше палубной надстройки, привязав к поясу верёвку и считая минуты, когда та загорится.

Почти два десятка обрывков плетёнки понадобилось Фениксу, чтобы разобраться с контролем пламени. Пропуская силу внутри тела от сердца к стопам, оттуда к локтям, в районе живота он будто «проглатывал» жадный огонь и раздувал его в солнечном сплетении, представляя внутри себя кузнечный мех. Когда это начало получаться бездумно, Рихард выпустил крылья и приподнялся. Верёвка почти сразу запылала. И ещё несколько попыток ушли на то, чтобы одновременно контролировать покров пламени и крылья.