Рихард Феникс. Море. Книга 3

Дамы заохали, рассыпались в благодарностях, и тут же с головы каравана донёсся звук рога, зовущий в дорогу. Лошадёнки тронулись, и повозки, громыхая скобяными изделиями в ящиках, поползли по широкой улице к тракту.

— Даст Солнце, свидимся! — крикнула напоследок одна из дам, размахивая платочком. Другая уже уплетала угощение, но на словах спутницы подавилась и закашлялась.

Бэн и Мару прошли за повозками до угла ближайшего дома, но вернулись на площадь, где рабочие устанавливали трибуны для завтрашних боёв. Старушка с леденцами всё ещё недоверчиво смотрела на прямоугольную монету. Одна из женщин, что стояли неподалёку, подошла к торговке, глянула на деньги, потом на Мару и погрозила пальцем.

— Вот зачем? А если нападут? А если ограбят? Чего не подумал, ну? — накинулась она на горца. Тот примирительно поднял руки. Женщина топнула и обратилась к старушке: — Спрячь под одежду, чтоб никто не видел, потом подходи ко мне, разменяю. И клюквы в сахаре дай! — И бросила ребятам: — Смуту только наводите! Взялись не пойми откуда, шастаете тут, как у себя дома — продыху с вас нет. Суета одна да беспокойство! А у нас город — хороший, мирный, никто не высовывается! А что вы, что эти — тьфу! Вон, шалаболки эти сойкины пешком пришли с одной котомкой. А тут — гля-я-янь — с поклажей укатили, да с кульком гостинцев. Ишь, понабрали! Тьфу!

Мару потянул Бэна за рукав, кивнул в сторону боковой улочки, и ребята быстро направились туда. Вслед неслись возмущённые окрики горожанки.

— Вот прицепилась же, зараза! — фыркнул Мару, проходя под аркой на площадь Волчицы. — Ты ведь ещё не ел, да? Я угощаю!

— Угощаешь, ага, — запыхавшись, ответил Бэн. — Когда деньги занятые вернёшь?

— Когда они тебе будут нужны, — пожал плечами Мару и открыл перед другом дверь забегаловки «Лисий Хвост».

Добромир, стоявший за стойкой, уже что-то готовил. Напротив, облокотившись о щербатое дерево столешницы, сидел на высоком табурете мужчина и хвалился:

— Поймали ублюдков! Дядь Добрый, как дядь Арчи говорил, прятались они в предгорьях.

— Кого поймали? — спросил Бэн, подходя.

Имени мужчины он не знал, но знал, что тот был сыном Серого Сола и отцом Мауны и Вааи, хотя с виду казался их ровесником. Мужчина подмигнул вошедшим и широко улыбнулся, морщинки, как солнечные лучики, так и расчертили кожу вокруг глаз. Пушистые волосы, зачёсанные на одну сторону, падали на лицо, и человек дёргал головой, откидывая их назад.

— Да лихачей этих залётных! Перебрали браги, что гристенцы привезли, и куробесили по городу на тарантасе своём. Это ж они мелкого тут задавили. Завтра их на бои выставят. Помрут, так помрут, хотя это у нас не в чести. А выживут — отрабатывать будут на благо городу лет восемь-десять. Но тут как городовой решит. Он мужик что надо! Не эти всякие соплежуи!

— О как! Справедливое возмездие, — улыбнулся Мару, садясь за ближайший стол. Сын Серого Сола закивал. Горец спросил: — А как там Чиён?

— Да с этим вашим психом детишки мои возятся. Мне недосуг, а им — не до нас, — он хохотнул, довольный игрой слов.

— Почему же псих? — неискренне удивился горец.

Мужчина махнул рукой, видимо, не желая отвечать, и сделал большой глоток из объёмистой кружки, поданной хозяином забегаловки.

Бэн предложил Добромиру помощь с готовкой, но, получив отказ, принялся расставлять поддоны с собранными цветами на дальнем столе, докуда не доходил сквозняк от двери и было не слишком светло. Вскоре подоспел и поздний завтрак, почти обед, а за ним и новые уроки, дела, заботы. Ученик лекаря готовился к завтрашним боям: пациентов после них должно быть предостаточно — явно скучать не придётся. И в этой кутерьме и тщательной подготовке он забыл обо всём остальном.

* * *

Нолан

Он никогда не покидал Лагенфорд. Даже буйные погони за преступниками в молодости не выходили дальше городских стен. Лишь единожды удалось добраться до северного тракта, но и там постовые Тени перехватили преследуемых раньше детективов, не дав покинуть никому из них предместий.

Сколько раз он блуждал по деревне, по родным горам, забирался на дальние скальные карнизы и смотрел вдаль, туда, где трава казалась зеленее, люди интересней, а жизнь безопасней и проще. Большой мир расстилался от подножия Фениксовых гор — только руку протяни. Но Нолан сначала был занят, потом занят ещё больше, а теперь уже и нельзя до поры до времени.

Складно говорил мэр, и понятно было, что политические тайны вне компетенции детективов, но все же одна мысль не давала Нолану покоя. Он вспомнил разговор в доме Филиппы, когда Урмё показал обломок стрелы с чёрным деревянным опереньем и двумя жёлтыми кругами на нём — узор «лик зверя», символ убийц Детей богов. Тогда Феникс подумал, что путь от Лагенфорда до Ярмехеля занимает десять дней конного пути. Это он помнил ещё с учёбы. Но сейчас, глядя на карту, он уже не был уверен в точности знаний и в своей памяти.

— Вы не возражаете: я пройдусь⁈ Стоя лучше думается, — сказал он мэру, тот всё ещё находился у карты и рассеянно похлопывал по ладони указкой.