Рихард Феникс. Море. Книга 3

В тишине ночи раздавался мерный рокот волн. Рассвет на минуту раньше, чем вчера, уже призвал птиц к первым песням, но в окошке передней всё ещё клубился тёмно-сизый туман. Арчибальд прислушался. В дальней комнате ворочалась тучная чета постояльцев, кровать под ними так и стонала. За стеной слышался мерный, тихий перестук деревянных колокольчиков — это путешественница-музыкант настраивала свой инструмент, чтобы с утра вновь выступать на набережной. Вот одиночно скрипнула кровать, ударились босые пятки об пол — Ястреб закрыл глаза. Он знал, что это один из тех ребят, самый простой и хороший, ученик названного брата, Добромира.

Старик нахмурился. В последние утра тот паренёк — как его? Бэн — просыпался с криком «Рихард!» и сразу бежал в приёмную спрашивать о своём друге. Но не сегодня. Да и рано ещё. Что-то случилось, мож? Он не успел додумать, как дверь распахнулась и на пороге появился взъерошенный толстяк в длинной ночной рубашке.

— Где Ерши? — выпалил он.

От такого вопроса Ястреб даже забыл притвориться спящим.

— Где-где… — было начал он, но Бэн перебил:

— Он приснился мне, звал. Сказал, что ему темно, тесно и страшно. Посмотрите, пожалуйста!

Арчибальд Ястреб любил детей, а бесцеремонные приказы, да ещё от маленьких паршивцев — нет. Но первое перевесило второе, к тому же Ерши — свой, макаварский. Как тут отказать?

Старик широко раскрыл глаза и вызвал доведённое до рефлекса ощущение, что есть вторые веки, которые следовало плотно зажмурить, чтобы увидеть всё. И под ними, этими вымышленными веками, появилось жжение, будто в середине каждого глаза быстро-быстро крутилось по волчку, и с каждым оборотом Арчибальд поднимался прочь из тела. Вот он увидел крышу своей ночлежки, вот соседние дома и улицы, вот тракт и поля за ним, с другой стороны — море. Он ждал, что вспыхнет зелёное пятно, которое обозначило бы место искомого человека, если тот всё ещё находился в доступных пределах, жалком радиусе в пяти километрах от смотрящего. Но сейчас… Ни одной зелёной искры. Ерши не было. Чтобы проверить, Ястреб поискал Добромира. Тот на месте: в маленькой комнате в своей забегаловке. Другие макаварские жители, названные по именам и просто возникшие знакомыми лицами в памяти, сразу откликались, а Ерши — нет.

— Не вижу, — признался Ястреб, и Бэн медленно осел, лишь вихрастая макушка торчала над конторкой.

Молчание длилось недолго. В коридор, закутавшись в лоскутный шарф поверх ночнушки, зевая и почёсываясь, вышел один из спутников Бэна, тот чернявый со множеством косичек и глазами, которые, как слышал старик, были только у представителей давно исчезнувшего племени Искр Песков и у некоторых Энба-волков.

— Что случилось? — заразительно зевая, спросил Мару, и вся сонливость разом улетучилась с его лица, как только Бэн рассказал о Ерши. — Надо ехать! — воскликнул шалопай и шлёпнул маленькой ладошкой по конторке.

— Куда это ты собрался? — проворчал Ястреб, заправляя за уши разболтанные дужки очков.

— Да за этими! За ледями!

Постояльцы, сжав зубы, вглядывались друг в друга, будто мыслями обменивались. Выражения лиц с удивлённого до решительного говорили за них. Переглядки продолжались недолго, пока Бэн не кивнул, а Мару в ответ шумно не выдохнул.

— Объяснитесь хоть! — потребовал хозяин ночлежки.

Ученик Добромира торопливо заговорил:

— Мы сундук им вчера помогали грузить. А дама одна из местных сказала, что без него они приеха…

— Пришли. Сами пришли, налегке! — перебил Мару и погрозил кулаком в потолок, звонкий голос разнёсся по пустым коридорам.

— Так чего, думаете, уволокли малыша нашего? — Арчибальд почесал нос, как всегда делал, когда жалел, что не поддался острому чувству воспользоваться своей способностью. А она зудела! Зудела всю прошлую ночь, но старик, утомлённый и уже не такой сильный, как полжизни назад, не торопился прибегать к своему ослепляющему дару.

Ребята не ответили, они уже горячо обсуждали, как догнать послушниц Сойки, что с собой взять, на чём ехать.

— Охолонитесь! — Ястреб стукнул сухой ладонью по конторке в то же место, куда раньше Мару, и встал. Двое уставились на него выжидающе, встревоженно. Он сурово сказал: — Сегодня пятое — день боёв. Пока они не закончатся, вам никто даже комара не продаст.

— Украдём! — Мару поднял тонкие брови.

— Позаимствуем, — неловко предложил Бэн.

Арчибальд сморщился.

— Правила у нас в городе такие, что в день боёв, никто из города не выезжает. Даже на старый маяк или на холм ходить нельзя.

— Тупые правила!

— Так надо! За день до боёв все уголки города проверяют, чтобы не было ни браги из кокке, ни никшека, ни ещё какой дряни, особенно зелий, что силу увеличивают. А перед боями многие хотят занять силушки, чтобы победить. Вот и не выпускают.

— Да нам же просто уехать! — свистящим шёпотом кричал Мару, стоя нос к носу с Арчибальдом и тыча пальцем в Бэна. — Да он к нему, как сыну или брату относится! А эти леди почти сутки назад уехали! Если бы раньше спохватились, пешком бы догнали! Да мы просто не успеем вернуться до заката, а бои уже кончатся к тому времени. Кому какая разница⁈