Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Нет значит нет! Если уж собрались город покинуть, то с вещами и пешком! А телегу или зверя вам никто до конца боёв не даст!

— Да не догоним мы их пешком, как вы не понимаете⁈ Тем более с вещами! Вам, видать, вообще без разницы, что с мелким будет⁈ Сами же слышали, что людей похищают! — горячился Мару, топая ногой на каждое слово и сжимая кулаки. — А у вас ребёнка из-под носа увели! Вам плевать⁈ Вам вообще всем тут на это плевать! Городовой, старейшины — да пустое место, одно название! Да вы…

— Чего орёшь, охолыстый? — не удержавшись, рявкнул Арчибальд, Мару аж отпрыгнул. — Нельзя — понимаешь? Правила такие! Каждый ставит то, что может, чтобы участвовать в боях.

— Да велика ли радость в нос получить? — чернявый вновь надвинулся, губы его тряслись, глаза с сузившимися зрачками блестели бешено, гневно.

Бэн перехватил друга за руку, оттащил, что-то прошептал. Старик не расслышал, но Мару медленно шумно выдохнул, насупившись, зыркая на Ястреба. Тот махнул рукой, стараясь выглядеть невозмутимым — обида колола сердце: что ж молодёжь себе позволяет, ему-то не всё равно! Выдавил из себя тихо, устало:

— Глупые пришлые. Кто первых три места займёт, тот себе, семье своей под посевную лучшие земли выбирает. Правило, понимаешь?

— А… — Мару внезапно отступил и серьёзно кивнул. — Так бы сразу и сказали. Я знаю, какая цена у хорошей земли, которая урожай лучший даёт. Понимаю. Тогда что нам делать?

— Давай поучаствуем⁈ Вдруг выиграем. Они — на гружёных телегах — быстро ехать не могут. Мы знаем, какой дорогой они двинулись. Авось, спросим кого по пути. Если возьмём лошадей, то догоним их к завтрашнему вечеру, — нахмурившись, предложил Бэн. И его большой палец, сломанный на пиратском корабле, сильно задрожал.

Арчибальд опустился на шаткий стул, пожевал сморщенными губами и кивнул.

— Участвуйте. Вы, как пришлые, можете не претендовать на землю, а запросить чего угодно. К примеру, коня или даже двух, если первое место займёте.

— Тогда решено: участвуем! — Бэн тоже стукнул по стойке и тут же покраснел и извинился.

Ребята быстро переоделись и вышли, старик едва успел их окликнуть, предупредить, чтобы взяли денег оплатить билет участника. Бэн хотел было вернуться, но Мару выволок его на улицу, где уже сияло беззаботное свежее утро.

— Ох уж эти детки, — пробормотал Арчибальд и поднялся: вожделенный сон как ветром сдуло, да и постояльцы начали просыпаться, а с утра всем от него чего-то да надо.

* * *

Для начала ребята оббежали дома, где часто бывал Ерши: лекарское крыло, пансион беспризорников, маленькую часовню «Огни маяка» на дороге к новому маяку. Видели в них мальчонку позавчера вечером, а то и раньше, что лишь укрепило подозрение. Ничего не оставалось, кроме как отбросить сомнения и дождаться финала боёв.

— Я буду драться, ты будешь смотреть! — в очередной раз повторил Мару, вышагивая к набережной по улицам Макавари.

— Да пойми же ты: у нас вдвоём больше шансов!

— Нет, нет и нет! Когда бои кончатся, можно будет выбрать себе зверюгу вне зависимости от того, проиграем или выиграем. Но я хочу размяться, и ты меня не остановишь. А вот я тебя — да!

— Почему?

— По кочану! Ты ещё после той драки не оправился. Если хочешь, потом с тобой устроим грандиозный бой. Смотри, не пожалей, пирожочек!

— Я с тобой ни за что драться не буду! — упрямо пробурчал Бэн, прижимая к ладони дёргающийся палец правой руки.

— Чего так? Ты, мне думается, хороший боец. Я тоже.

— Потому что я не бью…

— А я — бью! — Мару резко развернулся, засадил Бэну с размаху кулаком в живот и бросился к палатке, где записывали участников. Рядом с ней возвышались новёхонькие, крепко сбитые трибуны, ограждавшие место боёв.

Время было ранним, солнце едва-едва подъело туман, а очередь уже стояла длиннющая. Золотоглазый горец влетел в самое начало людского потока, нашёл в палатке городового и, указав на подходящего, злого и раскрасневшегося Бэна, выкрикнул:

— Это ученик Добромира Лисьего Хвоста, которого почти похитили пираты. Они нанесли ему серьёзную рану! Не пускайте его в участники, иначе мир потеряет одного из лучших лекарей! А ваш Дракатри сильно расстроится!

По очереди прошли смешки. Городовой, однако, воспринял слова Мару всерьёз, завозился с бумагами, очинил перо, обмакнул в тушь. Бэн приблизился и расслышал под аккомпанемент выводимых на листе слов бормотание самого, номинально главного, человека в городе Макавари: «Добрый совсем не добрый, когда не по-евойному. Не пускать, так не пускать. Мне-то что?..». И даже когда ученик Добромира, всё же притулившийся в конец за крайне довольным собой горцем, добрался до палатки, ему дали от ворот поворот.

— Нельзя! Уходи! Кабы не Добрый, так ты того этого, хоть разэтова! А так нельзя! — покачал головой городовой и махнул следующему в очереди.

— И что это было? Зачем ты так? — накинулся Бэн на Мару, тот только белозубо скалился и молчал.

— Не зли Добромира, парень! Коли он тебя выбрал, так смирись, учись и береги себя, мелкий паршивец. А то он ненароком тебя убьёт, — проговорил один из мужчин, стоящих неподалёку.