Бэн вновь подумал о Рихарде, боясь загадывать, вернётся тот или нет. Привязал ли он к себе Алека, чтобы призвать сюда? И почему — у Бэна часто забилось сердце от нахлынувшей тревоги, — почему Рихард больше его не призывал? Неужели действительно случилось нечто ужасное, непоправимое? Или сын пастушки, недолекарь больше юному Фениксу не нужен? Где-то там, где мальчик сейчас есть, ему без бывших спутников лучше? Может зря они волнуются? Может Рихард подружился с Августом, может они там хором смеются над всеми, здесь оставленными? Да нет, быть такого не может — уверял себя Бэн. Но тогда где же он, когда же вернётся? Почему не призовёт, ведь они же друзья?..
— Хватит гонять пустые мысли, — посоветовал Добромир и кивнул на поле, где уже стояли четверо. Как и ожидалось: Вааи с Мауной, Чиён с Мару. И было в этом нечто правильное, притягательное, то, что заставило трибуны созерцать бои молча, почти не дыша.
Бэн и раньше не успевал следить за движениями бойцов, лишь замечал, как колотили друг друга яростно и жестоко его спутники, и как в плавном танце, то прижимаясь друг к другу, то расходясь, будто речные потоки, демонстрировали свои умения красивые брат с сестрой. Зачаровывали своими движениями, перемещаясь, задавали ритм, обводили друг друга красивыми жестами, широко улыбались Вааи с Мауной. Как невероятно приятно было на них смотреть, словно в каком-то трансе…
Вскрик. Тонкий жалобный вскрик разнёсся над половиной спутников. И гипнотическое зрелище танца отпустило Бэна. Он вскочил, готовый бежать, спрыгнуть на поле, как Добромир до боя, но широкая лапища удержала его.
— Но… Там… — дрожащими губами вымолвил парень, впиваясь глазами в спину Чиёна. Тот сидел верхом на Мару и бил. Нет. Одной рукой наносил удары, другой же стискивал горло. Ноги Мару дёргались, дёргались, дёргались и упали…
Всё разрешилось в пару секунд. Вааи пинком отбросил Чиёна, и тот покатился к краю поля. Мауна подняла Мару, прижала к себе и вынесла к лекарям.
— Пошли! — скомандовал Добромир, и Бэн не заметил, как уже бежал через поле туда, к Мару.
Горец лежал на коленях Мауны. Женщина аккуратно и бережно стирала тряпицей кровь с его лица, поправляла растрёпанную одежду, перекрученный на шее жёлтый шарф, шептала слова ободрения, журила ласково, смочила разбитые губы чистой водой, взглянула на подошедших и хмыкнула:
— Жить будет балбесина. Не пойму только, что они не поделили.
Бэн, стараясь не поддаваться панике, едва уняв сбитое дыхание, протянул руки, готовый забрать Мару, но Мауна мотнула головой:
— Чи-чи-чи, пусть отдохнёт. Глупость иногда должна быть наказана. Не так ли?
— Что случилось? — голос резкий, как птичий крик, раздался над ухом.
Ученик лекаря подскочил, обернулся. Перед ним стоял тот парень с разукрашенным лицом, и тут только Бэн понял, что это не просто краска, а татуировки. «Как это смело, — мысленно восхитился он и сразу оспорил: — как же это глупо!»
— Вам здесь не место, юноша, — осадил подошедшего Добромир.
Татуированный не сводил взгляда с Мару, затем обернулся туда, где Вааи наказывал Чиёна, и сгинул в толпе уходящих зрителей.
— Дядь, а кто победил? — К Бэну незаметно подошёл ребёнок с венком и корзинкой ракушек.
Мауна окликнула малыша и указала в сторону брата:
— Конечно же он!
И малыш, позвав остальных с венками и корзинками, понёсся туда. Дети выволокли красавца-мужчину на поле, надели на него венки, посыпали ракушками и объявили победителем. Зрители, что ещё не успели сбежать, вовсю аплодировали. И только издалека доносился трубный голос дамы с карамелькой на палочке: «А порка будет?». Но ответа ей никто не дал.
Мару пришёл в себя минут через десять, благодарно потёрся о щёку Мауны и встал, чуть шатаясь.
— Со мной всё хорошо. Просто слабость и жрать хочется. Спасибо за заботу.
— Ну-ну, слабость, говоришь, — сощурилась женщина. — У меня есть кое-какие лекарства от… Слабости. Пойдём дам?
— Спасибо за предложение, но не стоит, — Мару сделал шутовской поклон и развернулся к Бэну, оскалился: — Ну же, пирожочек, улыбнись, не будь букой!
— Что произошло на поле? — свистящим шёпотом спросил Бэн.
— Да пустяки. Подумаешь, подрались⁈ С кем не бывает. А теперь не будем больше откладывать: пойдём чего-нибудь сожрём и купим себе пару резвых рысаков, если тут такие водятся.
— Тут есть кое-что получше, — хмыкнул Добромир, вглядываясь в Мару. Наставник обернулся к ученику и сказал: — Идите в «Синий прибой» на третьей линии, там вас накормят. А после — ко мне. Проведу вас в звериную лавку.
— Отлично! Я знаю, где «Прибой»! — воскликнул Мару и пошёл к корзине с оружием.
— Не спускай глас со свое… го дружка. С обоих, — наказал Добромир и подопнул ученика к выходу.
Толпа подхватила и понесла. За трибунами Мару повлёк Бэна в нужном направлении, прилаживая к поясу ремешок с ножнами. Ученик лекаря смотрел и не верил: набухшие ссадины за жалкие минуты стягивались в ровную кожу.
— Ты не хочешь мне ничего рассказать? — сурово спросил Бэн.
— Нет. Пока нет, — сощурив золотые глаза, серьёзно ответил горец.