Римский орел

Ему кричали вслед, но Черепанов не слушал. Не потому, что ему было плевать, что думают о нем те, кого он минуту назад вычеркнул из списков (хотя и это тоже), а потому что на заляпанных кровью, грязью и нечистотами ступенях портика усадьбы Черепанов увидел ангела.

Глава пятая

Трибун претория, благородная патрицианка и суровый младший кентурион

Ангел спускался, вернее, спускалась по лестнице, нисколько не заботясь, что край белой столы[134] волочится по грязи. Следом за «ангелом» вышагивал мужчина в форме офицера преторианской гвардии. За преторианцем, прихрамывая, ковылял еще один, в доспехах попроще, с окровавленной тряпкой на правой руке. Когда Черепанов снова обрел способность видеть что-либо, кроме «белого ангела», этот второй сразу пришелся ему по душе. А вот аккуратный преторианец с ходу не понравился.

«Не может воин, побывавший в бою, оставаться таким чистеньким», — подумал Геннадий.

Как выяснилось позднее, он был неправ. Преторианец дрался. Причем дрался храбро и умело. Но — в доме, а не в раскисшей осенней грязи. И не в кровавом месиве сечи, а на узком пространстве лестницы, ведущей на второй этаж. Более того, удерживал эту лестницу в одиночку почти четверть часа. И удержал. Правда, исключительно благодаря появлению черепановской кентурии.

Но в тот, первый, момент подполковник всего этого не знал, и потому «красный» императорский гвардеец ему очень не понравился.

— Во имя Юпитера Капитолийского! — проворчал преторианец, останавливаясь напротив Черепанова. — Хоть бы раз эти долбаные Максиминовы грязноногие пожиратели бобов появились вовремя! Ты что, кентурион, специально ждал, пока нас всех перережут?

Черепанов не без усилия отвел взгляд от «ангела» и в упор поглядел на императорского гвардейца. Черт, у него даже шарф на шее — шелковый. Лощеная наглая морда. Небось сынок кого-нибудь из здешних олигархов.

— Ну что молчишь, кентурион? Нечего сказать в свое оправдание?

Вдобавок преторианец еще и встал так, что вместо прелестной девушки Черепанов вынужден был созерцать золоченую кирасу с искусно «выдавленными» орлами.

— Опцион! — гаркнул подполковник так, что стая ворон, рассевшаяся на крыше, возмущенно раскаркалась. — Опцион! Ко мне!

Ингенс с похвальной быстротой возник рядом.

— Видишь этого варвара, обрядившегося преторианцем нашего богоравного императора? — спросил он. — Возьми-ка его и выясни, куда он дел настоящего хозяина этой скорлупы!

— Слушаюсь! — Бывший борец вмиг скрутил опешившего преторианца, выдернул у него из ножен меч и бросил одному из своих.

Черепанов не без удовольствия отметил: опцион действовал без малейших колебаний. Именно так, как и следует выполнять приказ командира.

— Ты спятил, кентурион?! — заорал гвардеец. — Да ты знаешь, с кем имеешь дело?

— Знаю, — отрезал подполковник. — С наглым дураком. И если у меня не будет убедительных доказательств, что ты действительно римлянин, то даю слово: повиснешь рядом с таким же наглецом, возомнившим, что наглость и золоченая кираса его защитят.

— Ты спятил? — впервые в голосе преторианца появились неуверенные нотки.

— Опцион? — Черепанов придал голосу нотку удивления. — Ты еще тут?

— Уже нет! — рявкнул Ингенс, выворачивая руку гвардейца к тыльнику увенчанного роскошным гребнем шлема. — Шевелись, голубок! Пришло тебе время стать голубкой…

— Постойте!

Черепанов неторопливо развернулся.

Чем-то эта девушка напоминала Марцию. Но если Марция, с точки зрения Черепанова, была красива, то эта — прекрасна. И в ней чувствовалась порода. Минимум дюжина колен благородных предков. В том мире, откуда пришел Геннадий, таких уже не осталось. Да и здесь вряд ли было много…

Черепанов ощутил вкус горечи. Эта девушка была для него недосягаема. Между ними был барьер происхождения и положения толщиной в римскую милю.

— Кентурион… Господин кентурион («господин» далось ей без усилия), я — Корнелия Преста, дочь Ингенса Антония Гордиана! И свидетельствую, что этот человек — трибун претория Секст Габиний Оптимиан! Надеюсь, моему слову ты поверишь? (Легкая, чуточку высокомерная улыбка.) Не станешь утверждать, что я — переодетая варварка?

— Не стану. — Черепанов смотрел на нее и говорить ему не хотелось. Только смотреть. Поэтому до него не сразу дошли слова: «трибун претория». А когда он осознал сказанное, то сумел не выказать удивления. Трибун претория! Старший офицер одной из преторианских когорт, императорской элиты, где простой солдат получал больше армейского опциона. Все равно что встретить одинокого генерала «Альфы» в ничтожном поселке, подвергшемся налету ваххабитов. Трибун претория… Ну и ну. Но Черепанов, как уже сказано выше, ничем не выдал удивления и продолжил, неторопливо и рассудительно.