Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография

Анализ истоков современных систем власти и контроля, осуществленный философом, приводит его к выводу, что сегодня власть уже не действует путем прямого принуждения. Она действует через индивидуализацию, субъективацию, т. е. посредством интериоризации индивидом определенных способов понимания и практикования себя. Вместе с тем, данный тезис не есть утверждение тотальности власти, которая проникает даже во внутренний мир человека. Скорее мыслитель обнаруживает новое пространство, в котором мы сталкиваемся с властью и проблематизируем ее[55]

. Переход от проблемы властных отношений к проблеме самоконституирования индивида приводит Фуко к необходимости ввести новое понятие «governementalite» – «управленчество», «правительность» или «правительственность». Семантика этого неологизма отсылает к понятию «government», содержащему в себе значения управления, правления и правительства[56]

. Отталкиваясь от понимания власти, как совокупности отношений или процедур, призванных «сооружать, поддерживать в исправности и совершенствовать механизмы власти»[57]

, философ представляет управленчество (правительность), как своего рода отдельную перспективу анализа проблем власти и управления.

Под «управленчеством» («governementalite») Фуко понимает сложившийся в постфеодальный период подход к управлению общественными отношениями, описывая которые, философ выделяет три аспекта. Во-первых, «управленчество», «правительность» – это совокупность институтов, процедур, рефлексий, тактик, посредством которых реализуется весьма специфическая и чрезвычайно сложная разновидность власти, имеющая в качестве главной цели – население, основной формой знания – политическую экономию, а ключевым инструментом – системы безопасности. Во-вторых, «управленчество» суть тенденция, направленная сила, непрерывно формировавшая доминирование нового типа власти – «правления» (government) – над суверенитетом и дисциплиной, а также способствовавшая появлению специфических учреждений управления и корпуса особых знаний. Ну и в-третьих, «правительность» – есть следствие процесса трансформации средневековых «государств юстиции» в «государства административные» в XV–XVI вв., которые постепенно становятся государствами «управленческими» или «оправительствленными»[58]

.

В первом случае основным инструментом правителя выступает закон, устанавливающий запреты и систему санкций, а также применяющий пытки и смертную казнь. Дисциплинарное государство прибегает к разнообразным технологиям нормализации и дисциплинирования: применяются наказания в соответствии со строгими правилами в целях модификации поведения нарушителя правил, разнообразные медицинские и психологические техники, направленные на изменение индивидов (тотальный надзор). Что касается управленческого государства, то здесь закон выступает лишь одной из технологий управления поведением, которые философ определяет как технологии безопасности (изучение вероятности наступления определенных событий, прогнозирование и планирование с целью минимизации угроз для населения). Управленческая власть монотонна, однообразна и пролонгирована во времени. Специфика ее в том, что она существует и действует благодаря распространению и комплексному воздействию знаний, законов, норм и всего того, что позволяет направлять и оптимизировать условия, в которых пребывает население, тем самым, надзирая за ним, регулируя его в жизни и смерти, работе и праздности, движении и покое[59].

Политическая власть взяла на себя задачу заведовать жизнью. Фуко пишет, что власть над жизнью уже с XVII века развивается в двух основных формах или, они скорее представляют собой два полюса развития, связанных друг с другом. Один из этих полюсов, что сформировался первым, продолжает философ, был центрирован вокруг тела, понимаемого как машина и обеспечивался процедурами власти. Дрессура тела здесь – суть увеличение его способностей, выкачивание его сил, параллельный рост его полезности и покорности, его включение в эффективные и экономичные системы контроля. Второй, сформировавшийся к середине XVIII в., центрирован вокруг тела-рода, вокруг тела, пронизанного механикой живого, и служит опорой для биологических процессов. К числу которых Фуко относит рождаемость, смертность, здоровье, продолжительности жизни и др. условия, от которых может зависеть варьирование этих процессов[60]. Надзор над ними осуществляется при помощи серии вмешательств и регулирующих способов контроля, т. е. посредством того, что определяется философом как биополитика народонаселения. Дисциплины тела и способы регулирования населения – вот два полюса, вокруг которых разворачивается организация власти над жизнью.