Рисующая ночь

Я узнал этого тёмного он — личный стражник матери!

— Я выполню последнюю просьбу леди. — Глаза мужчины ярко блестели от слез. — Долго же вы шли, наследник. Долго…я почти утратил веру.

— О чем ты?

— Не слушал меня Дэриал, жену свою на плаху отправил, да сам сгинул.

Лицо старика исказила гримаса. Оно стало похоже на сушеную сливу.

— Айллор, где документы из архива?

— Здесь. — Старик прошел за печку, — все здесь. Украл, сберег.…

Пока мужчина вытаскивал небольшую коробку, я осматривал помещение и пытался вспомнить, когда он исчез из дворца. Но как не старался, не мог вспомнить. Да и лицо стражника в моей памяти было расплывчатым. Никак не удавалось сфокусироваться на конкретных чертах.

— Садитесь, наследник, — темный медленно подошел к столу, а потом водрузил на него коробку, которая на глаза увеличилась в размерах. — Все собрал, все сберег, ваша матушка гордилась бы мной.

Старик утер слезы и сел на деревянный табурет.

Я был обескуражен подобным приёмом, и совершенно не понимал, что происходит.

Странное поведение, словно одержимого, причем моей матерью.

— Начните вот с этого, Владыка, — старик почтительно протянул мне бумагу. Она не была старой, пожелтевшей от времени. Видно, что на ней писали недавно. — Список тех, кому вы можете доверять, и кто никогда не предаст. Вам нужна их помощь.

«Кто он, черт возьми?» — эта мысль билась в моей голове, пока я просматривал фамилии. Как этот мужчина мог знать, что я не смогу доверять своему окружению?

— Откуда…? — я сглотнул, беспомощно оглядывая старика.

— Я верен вашей матушке и верен вам, наследник. Десять лет назад мне пришлось покинуть вас, но я всегда служил вам.

Темно-синие глаза смотрели с заботой. Старик тихо вздохнул, снова утер лицо и только после этого продолжил.

— Батюшка ваш, да упокой Айса его душу, самоуверенным был, да глухим к своим близким. Не поверил в невинность леди Габриэлы, да в заговор против семьи повелителя темных. Ничего он не сделал, чтобы обелить имя жены своей, еще и не верил, что вы сын его, да богиню — то не обманешь.

— Не обманешь, — эхом отозвался я.

Я тоже проводил ритуал над сыном, увы, верить стерве из Арсеи я не мог.

Но ошибки не было, Даниэль мой сын. Плоть от плоти, кровь от крови.

— Женился он почти сразу, советник его поспособствовал, но вам повезло. Чиста душой была новая жена, к тому же, лучшей подругой леди Габриэлы, пусть и тайно влюблённой в Дэриала. Не могла она не принять вас, как своего, потому, как и матушку вашу, как сестру любила. Запрещено ей было о ней говорить вам, да и всем приближенным.

Я вздохнул, хорошего точно ничего не говорили, но частенько я выслушивал какой змеей была моя мать. И только сейчас начинаю понимать, почему белела мачеха при гнусных словах и требовала замолчать говорившего.

— Не учил ваш батюшка вас так, как должно. Многого вы не знаете. А после смерти уже советники ограничивали ваши знания, — старик скорбно вздохнул, — вы не пейте и не ешьте больше ничего во дворце. Не ваш он боле, слуги не вам подчиняются, дурман выйти должон.

— Какой дурман?

— Такой, каким потчуют вас с семнадцати лет. Но вы сильный, отрава не держится долго, потому ее и подают ежедневно, да все равно ослабить полностью не выходит и разума лишить не получается.

— Бездоказательность обвинений несет за собой последствия, — я прищурился, разглядывая ауру темного. Она была в дырках, словно на нем давно висело какое-то проклятие или он был сильно болен.

— Я полагал, раз вы пришли за документами сорокалетней давности, то поняли, что род Лиос’ атр’Авейн предали. Наследник, я вам не враг, спасите своих подданных, позвольте им жить.

— Если бы это зависело от меня.

— Вы должны найти всех, кто причастен к заговору и казнить того, кто отдал приказ убить вашего батюшку.

«Я и сам знаю, что должен» — даже мои мысли были пропитаны горечью.

Но откуда этот человек может знать об отравлении? Я ничего подобного не чувствовал! Впрочем, последние годы я не чувствовал ничего, это рядом с Анитой пробуждаются мои эмоции.

Я протянул руки к коробке и начал доставать содержимое. Четыре пыльных папки и пухлый конверт.

— Здесь письма от вашей матери, для вас… — благоговейно произнёс старик, имени которого я так и не вспомнил.

Но я его уже не слушал. Я жадно вскрывал конверт. Не знаю почему, но я первым я выхватил последнее письмо. И, наверно, не прогадал.